аминь глаголю вамъ,
яко суть нецыи от зде стоящихъ,
иже не имутъ вкусити смерти,
дондеже видятъ Сына человеческаго
грядуща во царствiи своемъ.
(Мф.16:28)
1. Мой Иуда
Иуда. Каждый раз, берясь за сей неоднозначный образ, я чувствовал
некую недосказанность в написанном. Сколь полно, в меру возможностей
исходящих из Писания, не стараешься отобразить его суть, он ускользает
средь рассуждений о природе его поступков. Уж слишком мало информации
нам дают евангелисты. А выдумывать своё – было бы непозволительно, если претендуешь на объективность. Ведь приходится оперировать информацией,
данной нам в Писании, опираясь на логику действий, а не на авторитет
автора. Тем более авторских версий не существует – в наличии есть только
списки списков. Сочинения четырёх авторов, в чём-то перекликающиеся
друг с другом, а в чём-то и противоречащие. Принять за аксиому слова
одного, означает неминуемо выставить других в спорную позицию.
Иуда и Христос. Слишком много тайн скрывается за их устоявшимися
образами, слишком близко они стоят к друг другу. Слова, вырванные из
контекста всего повествования, есть лишь отдельные грани его, и не более.
Всем нужен положительный герой, и, как правило – белея белого, но тогда,
для контраста, и враг должен быть – чернее чёрного. И если Иисус есть –
любовь, то Иуда, предавший эту самую любовь – есть олицетворение всего
самого гнусного, порождение мрака и сама мерзость. Но почему ж тогда так
тянет разобраться в посылах его поступков, если, казалось бы, всё так ясно и лежит на поверхности. Но это ведь часть мистерии, и в ней всё продуманно,
вплоть до взмаха ресницы у служанки. Великий сердцеведец не видел кто
рядом с ним, и даже не догадывался? И видел, и знал, и более того, сам всё направлял. Значит, была на это причина, и поступки Иуды имеют в себе
другую природу. Ведь выходит, что он не предал, а передал своего учителя,
как агнца невинного на заклание.
Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. (Ин.13:27)
Почему Иисус сказал именно эти слова. Дело в том, что Тайная вечеря происходила накануне Пасхи, и Христос должен был заменить собой жертвенного агнца поедаемого на Пасху, и его жертва должна была быть своевременной.
Отсюда и «сделай быстро». Почему был выбран Иуда на роль жреца? Это выбор Господа и не нам судить о Его решении. Можно только предположить и не более. Хотя тайна Иуды, не является таковой на самом деле, если её рассматривать
как фрагмент Единого Божественного замысла.
Так что скрывается за образом Иуды? Он – был призван! Не он пришёл к учителю, Господь так распорядился. Все апостолы были выбраны Отцом Небесным,
все – очищены от грехов, и у каждого есть предназначение, которое уготовано свыше. Когда Пётр узнал, что его ожидает смерть, а Иоанна долгая жизнь, он возмутился, на что получил от Христа ответ: «Если Я хочу, чтобы он пребыл,
пока приду, что тебе до того? ты иди за Мною» (Ин.21-22). Говоря другими словами, Христос предпочёл, чтобы Пётр пожертвовал своей жизнью во имя Его,
чем продолжил своё спокойное существование, ибо «ученик не больше учителя»,
и если гонят учителя, то будут гнать и ученика. А ещё здесь пример грубого подчинения Его воле. По принципу «делай, что приказано и не рассуждай. Ибо такова воля моя». Не менее категоричен Христос и в вопросе, кому достанется жребий предать Его:
Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок,
подал Иуде Симонову Искариоту (Ин.13-26).
А ведь Он мог сказать, «кто обмакнёт после меня», но нет. Он сам подаёт хлеб с жертвенным солилом, тем самым назначая того в предатели. Разве ученик
мог отказать учителю? Ученик не больше учителя. Можно, конечно сказать, что
сам Спаситель постоянно твердил, что «истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня» (Ин.13-21). Но при этом, Он никогда не называл конкретно Иуду,
да и обвинения мы слышим исключительно в Евангелии от Иоанна. Во всех других места, в отношении Иуды, это только констатация известного факта, не более.
И если говорить о пороках апостолов, то кто из них без греха? В постоянном упоминании автора о статусе «любимого ученика» сквозит гордыня, а в
обвинениях Иуде – обида (мать просила за брата, а место подле Христа
отдали Иуде). Вот и мажет он усердно Иуду чёрной краской. Но разве Пётр
трижды не отрёкся от Спасителя, разве апостолы, и среди них «тот, кто
возлежал на груди учителя», не проспали ночное бдение, нарушив урок,
данный им учителем. Разве не сказал Иисус своим апостолам:
Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано:
поражу пастыря, и рассеются овцы стада (Мф.26:31).
А Я говорю вам, что всякий, гневающийся
на брата своего напрасно, подлежит суду (Мф.5:22)
Так в чём вина Иуды? Все деяния связанные с жизнью Иисуса Христа,
есть мистерии, и Обряд принесения жертвы также сакрален по своей сути.
На Предвечном Совете Святой Троицы, Отец решает судьбу Сына. Дух нисходит
для воплощения Сына в бренное тело. Сын (уже во плоти) выбирает ученика и посылает его к жрецам Храма. Жрецы обрекают тело с воплощённым Сыном на
смерть, тем самым освобождая Сына из заточения в плоть человеческую.
Разве мог быть нарушен, сей Божественный план? И если Сын подчинился
воле Отца, то как, мог не подчиниться воле своего Учителя верный Ученик?
Круг замыкается.
Отец выбрал для себя народ, о котором заботился. Отец предаёт Сына
в этот самый народ. Сын предаётся ученику, чьё имя неотделимо от имени
народа. А он предаёт Учителя Жрецам Отца, Жрецы предают Сына Отцу.
И на каждой стадии, передача (предавание) совершается на добровольной
основе. Иуда ведал что творил, ведала ли Иудея, или была слепым исполнителем воли Свыше? Ведь она не стала убивать своего пророка, а предала в руки Рима, отдала Его язычникам.
Иерусалим! Иерусалим! избивающий пророков
и камнями побивающий посланных к тебе! (Лк.13:34)
Много пророков было на земле евреев. Многих убивали, но убивали своими руками, и смерть их было делом евреев, и только. Иисуса же предали в чужие
руки, мало того, они добровольно приняли Его кровь на себя и своё потомство.
А это и есть сакральная жертва. Более того, Христос пожертвовал собой ради людей, Иудея пожертвовала собой ради Христа. Звучит парадоксально, но это
так. Без Распятия не было б Воскресения. И первым кто делает шаг навстречу грандиозной мистерии: Гибели и Воскресения, завершающей стадии Спасения –
Иуда. Он, с именем колена, из которого вышел Иисус. И именно его избирает Спаситель, для передачи себя жрецам.
Священное Писание – самая грандиозная Книга в мире. Она полна
параллельными местами. Эта огромная зала, состоящая сплошь из зеркал,
и не ведаешь, что отображается в данный момент в них – настоящее,
прошлое или будущее. В ней нет мелочей и случайностей. Недаром столько
веков её изучают «Буква за буквой», и несть числа тайн, так ещё до конца
и не понятых при этом. И тогда появляются пояснения и добавления для
прочтения желаемого понимания во Имя...
Сын Божий пришёл на землю в теле Иисуса Христа, пришёл во имя
любви к нам грешным, и сам отдал своё плотское тело на заклание,
ибо только таким образом он мог спуститься в Ад и победить там Сатану.
Но исполняя замысел Отца, Он столкнулся с дилеммой, о которой Отец Его
небесный постоянно твердил через пророков. С одной стороны народ – богоизбранный,с другой – неблагодарный и прелюбодейственный.
Невозможность спасения только через обрядовость. Не поможет никакой
устав или Завет, если подобия Святой Троицы на земле «Плоть, Дух и Душа»,
не станут едины в своём устремлении к Вышнему образу.
ибо, где двое или трое собраны во имя Мое,
там Я посреди них. (Мф.18:20)
При этом «где двое» – это «Плоть и Душа», между которыми станет
посреди Святый Дух, т.е. речь идёт о человеке, только приходящему к Богу.
А «трое» – это уже человек, осознавший себя, и, по сути, здесь происходит единение земного с небесным. И вот не ради изменения, а ради восполнения
понятия богоизбранности, и был отдан Спаситель в руки язычников. А Рим,
Империя, – олицетворяли собой весь мир на том историческом этапе.
Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали,
что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. (Ис.53:4)
И восходя на крест, Он тем самым возводит Крест в сакральный образ,
символ жертвенности, символ соучастия. Ведь жертва Христа заключалась
вовсе не в том, чтоб распять плоть человеческую, а чтобы миллионы и
миллионы по собственной воли сораспялись с ним, вот это поистине жертва.
И на неё способен Сын Божий, но не сын человеческий. Не тот уровень и размах.
Отче! прости им, ибо не знают, что делают. (Лк.23:34)
А сын человеческий достоим мировой ненависти и призрения во имя
всё той же любви. И это обратная сторона креста. Верней некое его подобие.
Иисус на Тайной вечери предупреждает о неподъёмной тяжести этого креста,
о том, что лучше было бы не рождаться, чем нести такой крест, ведь он
даётся для мистерии и нести его предстоит вечность. Остаться навсегда
проклятым. И Христос выбирает достойного, могущего совершить
предназначенное, и подаёт тому плоть свою с жертвенной солью, назначая
его в жреца своего собственного жертвоприношения.
Иоанн пишет, что после этого куска в Иуду вошёл Сатана. Для начала
отметим, что это не факт, а решение (вывод) самого Иоанна, не более.
Но даже если Иоанн и прав, то справиться с Сатаной было под силу только
Сыну Божьему. Соль запечатала выход, а сосуд был очищен Его Отцом
Небесным. Сатану надо было обезопасить на определённый период, ибо он
мог помешать мистерии, и тогда это можно рассматривать как часть всё
того же божественного плана.
Когда во имя любви к ближним солдат бросается грудью на амбразуру,
разве его жертва менее значима? Нет. Но она не сопоставима с размахом
вселенской жертвы, ибо она – одномоментная. А тут жертва – вне времени
и пространства. Отец Небесный «крестил» землю водой, и потоп смыл всё
живое. Предтеча предвещал, что идущий за ним будет крестить Духом Святым
и Огнём карающим. Да и сам Спаситель утверждал:
Не думайте, что Я пришел принести мир на землю;
не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел
разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее,
и невестку со свекровью ее.
И враги человеку – домашние его.
Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня;
и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня;
и кто не берет креста своего и следует за Мною,
тот не достоин Меня. (Мф.10:34-38)
Кто способен кроме Предвечного, ответствовать за миллионы судеб?
Забудутся истинные деяния Его, спутаются Слова Им сказанные, но слава
Его Креста не пройдёт, любое перекрестие напомнит о нём. И это есть
тайна Христа, тайна Креста, где Христос уже неотделим от него, как
неотделим Иуда от проклятия своего. Всё во Имя Христа, всё во имя
Креста. И омоет землю кровавое крещение во имя любви, ибо пришёл
Сын не отменять Завет Отца, а дополнить и омыть землю Благодатью.
Каждый день на земле миллионы людей неустанно твердят «да приидет
Царствие твоё», ожидая Его пришествия, ожидая Судного Дня. Ждёт Его
и Иуда, ибо не достоин он Рая (по обетованию Сына на Тайной Вечери)
и недостоин Ада (по обетованию Отца, что все апостолы избраны Им и
очищены пред Ним). А есть обещание Сына Отца Небесного, что есть
среди апостолов те, кто не умрут, пока не дождутся Его прихода.
2. Тайна сия
Трудно в одном стихотворении справиться с поставленной задачей.
Вот и возникают: дилогия, трилогия, циклы. А на пятом стихотворении
меня ждал сюрприз, наверно за моё долготерпение, что ли. Перечитывая
и исправляя сырые места, я задумался о формате и ритме созданного.
Почему именно так? Будто за спиной и одновременно предо мной, стоял
кто-то невидимый, и с печалью во взоре подталкивал к осмыслению
написанного мной же. Я чувствовал этот взгляд, и тонкие сухие губы,
беззвучно шепчущие неслышимые звуки. А если попробовать что-то изменить, расчленить, выделить в отдельные блоки. Взгляд выхватывал строчки,
и они не терялись, а строили что-то новое. Хотелось передать это
неуловимое построение.
После множества попыток, я решил сначала просто складировать
материал, разобрав стихотворение. Но не поперёк, а вдоль. Что я имел?
Пять шестистиший с рифмовкой aabcbc. Вот и разбил каждое на aa и bcbc,
а затем уже дополнительно bcbc на bc (1-2) и bc (3-4). После чего сложил полученное из каждого шестистишия, но по отдельности. У меня вышло
всего пять прочтений одного стихотворения. И при этом каждое состоялось,
строки будто ртуть сливались воедино. Но меня удивило даже не то,
что я получил пять самостоятельных стихотворений, а то, что при этом
сохранилась идея, основной посыл. Будто за ним и впрямь кто-то стоял,
но после моего осознания полученного результата – он вдруг пропал.
Для меня самого тайна, как одно стихотворения преобразуясь,
разделилась на четыре самостоятельных и законченных стихотворений.
Наверно это знак, что всё что мог, я уже сказал, и надо отпустить
сей образ, и никогда больше не касаться его, ибо всё, что возможно,
уже сказано, разобрано и понято.
ТВОЙ ИУДА
ПРОЧТЕНИЕ I.
Твой Иуда призван был последним,
Но к тебе на встречу выйдет первым.
Ты сказал: – Идите наипаче к агнцам дома
Погибающим от скверны…
И тобой одним была ведома
Узкая тропа средь волчц и терний.
– Несть добро отъять хлеба у чад,
Бросить псам и веровать, что свят...
Не берите вы с собою злато, не целуйте
Встречных на дороге…
Дому мир сему – с любовию даруйте,
И отриньте прах у зла порога.
Нет, не мир принёс ты, добрый равви,
Дом Отца, и тот грехом отравлен…
«Ученик учителя не выше,
И слуга не выше господина».
Ты сказал, и голос твой услышан,
Перед божьим царством – всё пустыня.
Буду ждать, поверь, я всё осилю,
И куда б меня не заносило,
Крест со мной, и давит мне на плечи
Тяжестью своею полновесной.
Буду бит и злобой искалечен,
Ради Тя, гряду из тьмы кромешной.
Равви, равви, как же мне не верить,
Слово жизнью довелось измерить.
Сочтены власы и дни Прихода,
Отреченья не было, и нету.
Камень точат годы аки воды…
Я дождусь, я не нарушу вето.
ПРОЧТЕНИЕ II.
Твой Иуда призван был последним,
Но к тебе на встречу выйдет первым.
Несть добро отъять хлеба у чад,
Бросить псам и веровать, что свят.
Нет, не мир принёс ты, добрый равви,
Дом Отца и тот грехом отравлен…
Буду ждать, поверь, я всё осилю,
И куда б меня не заносило.
Равви, равви, как же мне не верить,
Слово жизнью довелось измерить.
ПРОЧТЕНИЕ III.
Ты сказал: – Идите наипаче к агнцам дома,
Погибающим от скверны…
И тобой одним была ведома
Узкая тропа средь волчц и терний.
Не берите вы с собою злато, не целуйте
Встречных на дороге…
Дому мир сему с любовию даруйте,
И отриньте прах у зла порога.
Ученик учителя не выше,
И слуга не выше господина.
Ты сказал, и голос твой услышан,
Перед божьим царством – всё пустыня.
Крест со мной, и давит мне на плечи
Тяжестью своею полновесной.
Буду бит и злобой искалечен,
Ради Тя, гряду из тьмы кромешной.
Сочтены власы и дни Прихода,
Отреченья не было, и нету.
Камень точат годы аки воды,
Я дождусь, я не нарушу вето.
ПРОЧТЕНИЕ IV.
Ты сказал: – Идите наипаче к агнцам дома,
Погибающим от скверны…
Не берите вы с собою злато, не целуйте
Встречных на дороге…
Ученик учителя не выше,
И слуга не выше господина.
Крест со мной, и давит мне на плечи
Тяжестью своею полновесной.
Сочтены власы и дни Прихода,
Отреченья не было, и нету.
ПРОЧТЕНИЕ V.
И тобой одним была ведома
Узкая тропа средь волчц и терний.
Дому мир сему с любовию даруйте,
И отриньте прах у зла порога.
Ты сказал, и голос твой услышан,
Перед божьим царством – всё пустыня.
Буду бит и злобой искалечен,
Ради Тя, гряду из тьмы кромешной.
Камень точат годы аки воды,
Я дождусь, я не нарушу вето.
* * *