(Посвящается Э. П.)
«Она жила под солнцем - там,
Где синих звёзд без счёта,
Куда под силам лебедям
Высокого полёта.»
Высоцкий
I
В лесной глуши, в далёком веке,
В природном смысле бытия,
Где чащи гнали человека,
А осень в них уж расцвела,
Сокрылось озеро от глаз
Чужих ему и незнакомых.
В лесу растилось как алмаз,
Нетронутый самой природой.
И там смеялись громко птицы
Снегирь будь то иль чиж простой.
И лебеди с красой садились
На воду шёлковым пером.
И будь я проклят сотни раз,
Но не скажу другого слова,
Что лебеди из всех прикрас,
Те лучше всех кто был достоин.
Вы только гляньте, гляньте в небо
На беззаботный взмах крыла.
На тот, что с завистью смотрели
Все птицы, но не был ими я!
II
И лебеди опять садились,
Но в этот раз с таким волненьем,
Что в взгляде их, шипя, искрились
Седые змеи на мгновенье.
Как будто гордость гордых птиц
Разрушил кто-то величавый.
И море лилось из глазниц
Лебёдок белых нежеланных.
Средь траура светился Он,
Который в младчиском порыве
Сквозь бурелом и нервный сон
Готов свернуть гор всех обрывы.
Он был изящен и красив,
И робость не имел ни грамма,
Он был умён, не молчалив,
Своих врагов сносил упрямо.
Мечтаний девственных оплотом
Служил он тем, кто в них нуждался,
И как обычно все красою
Сегодня снова возвышался.
Вдруг небо ярким ослепилось,
Покрылось чёрным и потом,
На этом небе воцарилось
Не птица, а звезда с крылом.
Она то воплощенье чувств,
Которое зовут блаженством.
И замер, замер громкий звук,
Погибнув под её воздейством.
Как ангел, сев на водной глади
И ослепив своим сияньем,
Глоток вкусила водной пряди
И улетела в даль мерцаньем.
III
И снова жизнь пошла обычно,
Пропала дрожь и суета,
Вот только Он причиной личной
Был опечален неспроста.
Слеза светилась в белых перьях,
Во взгляде бренность бытия.
Герой-любовник песней нервной
Искал спасенья для себя:
«В чём смыл жизни без прикрас?
Где чёрное сомкнётся с белым?
В чём смысл если ловелас
Не сможет одурманить деву?
Слепой увидит небеса.
Но для чего? Зачем всё это?
Ведь мир где правил темнота
Разрушил кто-то белым светом.
И я зачем вкусил плоды
Любви прекрасной и несчастной?
Кто после долгой маеты
Дорогу сделал в одночасье?».
И разливался он в речах
Таких же пафосно-несчастных.
И мучал долго бы себя,
Он если бы один остался.
Тогда украдкой я подплыл
К нему как друг, и слово молвил
О том, как ему надо быть,
И чтобы он его запомнил:
«Я знаю кем печален ты,
Кому несёшь свой нежный взгляд.
Я помогу все сжечь мосты,
Чтоб ты догнал её в ладьях.
Она живёт под солнцем там,
Где облаков кончалось пена,
Где ветер раздувал печаль
И звёзды заливались смехом.
Но край тот скрыт от нас ветрами,
Что дуют там с покон веков,
Слепыми горами Китая-
Пристанище всех коршунов.
Успей, пока не долетев,
Она не скрылась с глаз твоих.
Но знай, что может рухнуть верфь,
И ты умрёшь в ладьях своих.
Любовь-звезда. Звезда горит,
Но звёзды тоже могут гаснуть.
Убогий странник весь в грязи,
Но он постиг свет Альпухаров.
Лети!».
IV
В закат свой солнце опускалось,
Похолодел вокруг весь воздух,
Во многом птицы отправлялись
Домой к уютным тёплым гнёздам.
Тогда и Он, взмахнув крылами,
Небрежно бросил взгляд на них
И полетел, сверча очами,
На крыльях, как в ладьях своих.
V
В небесной пелене мой лебедь
Летел к звезде своей стремглав,
Из облаков прозрачной пены
Он вылетал, горя в лучах.
И предвкушал красивой речи
Из уст её летящий дар.
Он говорил, он красноречил,
Что с ней един он. Инь и Янь.
Спокойно, тихо в небесах.
Ни звука, ни души вокруг,
А в голове вишнёвый сад.
Она поёт: «О милый друг,
Давай шептать, шептать без слов,
Лишь взглядами болтать о чём-то.
Зелёной веткой над тобой
Играть так нежно ею только!».
Но воздуха порыв мятежный
Как волны сбил мечты все с ног
И обернул тот образ нежный
В мечтателя земной порок.
Он всё кружил вокруг, да рядом,
Как вьюга плакал и кричал:
«Спасу тебя от Ариадны
Той, что другому отдана.
Не стоит Зигфридом казаться,
Не стоит совершать ошибку,
В Колхиду нет путей добраться,
Ты не Ясон, ты не святыня».
Прозрачный, также как пустой
Бросал слова как листья ветер.
Глумясь со злобой над душой
Плевал в неё, свершав спасенье.
Кружились перья, вылетая,
И злобы крик Он издавал,
Но знал сам, что его святыня
Так близко хоть и далека.
Во взгляде что-то изменилось
И вот, рассёк он Ветра вал,
Но грусть хоть в нём и веселилась,
Он окрылённый ликовал.
Вот солнце выглянуло вновь,
Горя так ярко, как всегда.
И вдруг Он видит с облаков,
Летит! Летит его звезда!
VI
Чуть ниже снега облаков,
Мерцая слабо из-за света,
Она летела в даль, вперёд,
Послушная закону ветра.
С ней рядом коршун был.
Последний рыцарь бездны, мрака
Из принципов, хоть без причин
Он охранял её как брата.
Измученный ветрами лебедь
Почти без сил летел за ней
И, обжигаясь ярким светом,
Снимал он плену с очей.
Луна на небе показалась,
Сменяя солнце за собой.
Она звездою засияла,
А коршун слился с темнотой.
Заметив незнакомца сзади,
Не думая, защитник звёзд,
Пустился как стрела Геракла
Сквозь пелену ночную грёз.
И завязался страшный бой,
Где белое вдруг стало мраком,
А чёрное предстало мглой
Сквозь желтизну ночного страха.
Летели перья, кровь и крики,
И будто бы уже скелеты
На фоне лунной их могилы
Искали логово победы.
Но коршуна крыло сломалось,
И как Икар он падал вниз,
И в чёрной морде показалась
Слеза достойнейшей из птиц.
Луна могильной красотой
Ушла для солнца, жизни счастья.
И с тяжкой мукой над душой
Он к ней летел без трепетанья.
VII
Любовь-звезда. Звезда горит,
Она пока ещё не гасла.
И Он спросил звезду: «Летим?»,
А та была на всё согласна.
Она вблизи была прекрасна,
Сияньем ангел белый с рая.
И Он был фальшью страсти ранен
Из храма мудрости Паллады.
Они над озером летели,
Сомкнувшись в нежном поцелуе.
Вдруг выстрел, пуганные трели…
Кометой вниз они летели.
Любовь - звезда. Звезда сгорит,
Ведь звёзды тоже могут гаснуть.
Убогий странник весь в грязи,
Но он постиг свет Альпухаров.