Госпоже Руссей
I
Господь скорбит один, склонясь в тенях олив,
Течёт кровавый пот – так некогда Мария,
В знак покаяния стопы Ему омыв,
Скорбела и грехи оставить ей молила –
Как Он теперь один в слезах в тенях олив.
II
Небесного Царя объял смертельный страх,
И Он, глаза горе, следит тревожным взглядом,
Как в вышине стоит архангел, весь в лучах,
Как в ангельских руках сияет чаша златом.
Небесного Царя объял смертельный страх.
III
Беззвучно ангел ждёт, как каменный фантом,
– Кровавое питьё от Сына удали Ты! –
Так плачешь Ты, Христе, унижен пред Отцом,
Но поглощает ночь бессильные молитвы.
Безмолвно ангел ждёт, как каменный фантом.
IV
Теперь далече дни преславные, когда
Ликующий народ провозглашал: «Осанна!»
Вот чаша пред Тобой, Ты должен пить до дна
Совсем не то вино, каким венчалась Кана,
Настой чужой вины Ты будешь пить до дна.
V
Душа в преддверье мук терзается сильней,
Пылают капли слёз среди росы и пыли.
Апостолы лежат, притянуты к земле,
И смутно видят сон о днях Господней силы.
А Ты в преддверье мук рыдаешь все сильней.
VI
Ответа нет нигде, лишь пот течёт с лица.
Никто не прояснит среди дыханий ровных:
Взаправду ли Ты Бог и подлинно ли Царь?
Ты боль испил сполна, до уксусных ироний:
Ответа нет нигде, лишь кровь течёт с лица.
VII
Что если умер Бог, и человек один
Живёт в тебе, сквозь ночь взывая непрестанно,
Какие имена теперь Тебе дадим?
Да, Ты слабеешь, но то слабость великана.
Прекрасней всех людей погибший Бог один.
VIII
Ты, Господи, в саду, сейчас поэту люб,
Твой детский плач с Тобой сполна делить готов я,
Сейчас прекрасен Ты и светел Твой триумф,
А не когда креста потребует Голгофа.
Ты, Господи, в саду, сейчас поэту люб.