Ты помнишь первые дни нашего счастья,
какими сильными мы были, как одурманены были страстью,
весь день и всю ночь мы проводили в тесной постели,
в ней спали и ели; было лето,
казалось, всё созрело в один миг.
Стояла жара, мы были обнажены.
Порывы ветра возникали спонтанно, и ветки ивы царапали по стеклу
В каком-то смысле мы сбились с пути тогда, тебе так не казалось?
Кровать была как спасательный плот, я чувствовала, что мы дрейфуем
далеко от наших мест, плывём туда, где мы ничего не обнаружим.
Сначала солнце, потом луна, фрагменты
камня среди тальника
Вещи, который способен увидеть каждый
Затем один цикл сменил другой. Ночи медленно остывали;
подвешенные листья ивы
желтели и опадали. И каждый из нас стремился
к глубокому уединению, мы с тобой никогда не говорили об этом,
об отсутствии сожаления.
Мы снова стали художниками, мой супруг,
и мы могли бы возобновить путешествие.
****
Summer
by Louise Gluck
Remember the days of our first happiness,
how strong we were, how dazed by passion,
lying all day, then all night in the narrow bed,
sleeping there, eating there too: it was summer,
it seemed everything had ripened
at once. And so hot we lay completely uncovered.
Sometimes the wind rose; a willow brushed the window.
But we were lost in a way, didn't you feel that?
The bed was like a raft; I felt us drifting
far from our natures, toward a place where we'd discover nothing.
First the sun, then the moon, in fragments,
stone through the willow.
Things anyone could see.
Then the circles closed. Slowly the nights grew cool;
the pendant leaves of the willow
yellowed and fell. And in each of us began
a deep isolation, though we never spoke of this,
of the absence of regret.
We were artists again, my husband.
We could resume the journey.