Чото совсем расслабилась. Последнее время много плачу. Не так, чтоб за себя. Исключительно по внешним сюжетам. Иногда по религиозным… о тяжелой жизни человеков и Божьем замысле. Иногда по патриотически-политическим… чисто за Россию, очень, уж, жалко ее как живой дух русской земли, а не государство. Редко по бытовым сюжетам. Всегда по героическим.
Вот пример. Читаю стандартный героический сюжет жанра «бояр аниме», как последний выживший из батальона воин подрывает гранатой себя и одиннадцать врагов, которые вязали его в плен. А мог бы жить и жить… в его стране год плена для военных считался за пять при выслуге лет. И так мне жалко всех. А геройски погибших жалко до слез.
Вспомнила один свой сон. Обычных снов – несть числа. А таких, что как будто живешь… Таких, когда помнишь и запах, и подробности декораций, и прочие телесные ощущения, но самое поразительное – помнишь мысли и эмоции. При этом когда пробуждаешься, то понимаешь, что ничто из моего текущего бытия именно таких сновидческих историй не предвещало.
Таких снов было немного. Так, чтоб недавно - давно не было. А прежние забывать стала. Вот решила записать. Типа, себе на память.
Этот сон был из редких той серии, что странные. То есть, не какой-то целый сюжет с важной идеей. А часть действия. Совсем никак не расшифровывающегося в смысле какой-либо полезной информации.
Итак.
По пустынной местности иду в колонне солдат. Под ногами размокшая глина, разбитая многочисленными колеями. Все мы одеты в рваные солдатские формы образца киношной Второй Мировой, без знаков различия, без сапог. Штаны и гимнастерка. Вся картина в коричнево-желтой гамме цвета хаки. И мы, и дорога, и глинистое поле без какой-либо растительности.
Нас, пленных, много, но не фиксируюсь на количестве. Конвоя с автоматами гораздо меньше. Я к ним не присматриваюсь. Только периферийным зрением вижу темно-серые фигуры. Идти тяжело. Я устал. Эмоции – равнодушное спокойствие. Мысль одна, но она из моей реальной жизни. «Пленных гораздо больше конвоя. Почему они не нападают? Ведь понимают, что их ведут на расстрел. А если прорываться, то кто-нибудь, да и выживет».
Но это я думаю не осознанными словами, а как бы чувственно тупо удивляюсь куском эмоций. Но удивляюсь безучастно происходящему, а вообще о таких ситуациях. Конкретно касаемо нас бунтовать уже некогда. Мы пришли в конечную точку. Нас зачем-то вели издалека убивать именно сюда. Здесь гамма цветов изменяется на серый. Пасмурное моросящее небо. Серая земля. Серая усадьба виднеется вдали за голыми серыми деревьями.
Нам раздают лопаты, и мы копаем себе яму. Я лопату не беру, а сажусь на землю. Кто-то из арестантов стыдит меня, мол, все копают, а я прохлаждаюсь. Спрашиваю: "Зачем копать себе могилу, если можно не копать? Итог по любому один". Другой говорит: "Копай, а то застрелят". Я отвечаю: "Нельзя убить два раза". Такое ощущение, что они копают все еще надеясь на что-то хорошее.
Напасть бы на конвой. Просто так, без надежды. Да не смогу, обессилел (с этого момента мне как бы без разницы кто я: мужчина или женщина; личностное осознание - «просто я»). Меня не трогают. Но остальные продолжают копать.
Яму то ли только выкопали, то ли просто углубили. Размером где-то десять на пять метров, глубиной – чуть более двух. Нас выстраивают по краю. Кто-то тихо плачет. Кто-то воет. Одни упал на колени и пополз. Несвязно что-то бормочет. То ли ему кажется, что убегает. То ли просит помиловать и обещает отслужить. Я хватаю его за плечи и придерживаю. Он упирается.
Я говорю командным голосом ему и тем, кто воет: «А ну, успокоились! Кому плачем?! Нельзя. Уходить надо достойно!»
Откуда-то не отсюда вопрос: «Зачем?» И еще: «Когда умираешь, не все ли равно? К чему понты? Зачем зажимать естество?»
И тут, я начинаю просыпаться, но успеваю подумать: «А правда на фига?» Снова впадаю в сон. И сонным, и просыпающимся осознанием я четко уверена в важности того, что говорю. Но не знаю слов для объяснения. Время на исходе. Говорю: «Так надо и все. Мы – человеки». И додумываю: «Может, чтоб в будущем рождении мы… чего-то там... или нет».
Автоматная очередь перечеркивает меня, прошивая от правого плеча под левую подмышку. Окончательно просыпаясь, возмущаюсь: «Да сколько ж можно! Почему больно, ведь это все сон! Раз за разом... надоело... вот же ж, суки!!!» Просыпаясь думаю, что это все же странные слова. Такой сон мне снится впервые. Или я обычно забываю?
Вот такой я человек.
Приложение
Если интересно познакомиться с Верой Петровной -
читайте "Луки одиночества - Вера Петровна" -
http://stihi.ru/2015/05/15/6009