Двадцатый год собрал манатки,
вздохнул, присевши на пенёк.
Ну что сказать: все взятки гладки,
сложил, что было в туесок.
Припомнил, как его встречали
под звук курантов и петард.
Надежды к лучшему – в начале,
сменились на сплошной кошмар.
Взгрустнул в душе перед уходом,
как будто он всему виной?
В печали жил со всем народом,
кляня немыслимый застой...
Привстал с пенька, и в путь-дорогу
пошёл кряхтя, как старый дед,
надеясь люди понемногу
поймут: откуда столько бед?