Он мореплаватель, мой друг,
Табак, завёрнутый в платок,
На вкус, как нефть,
Или как сельдь.
Но ладно... Чёрт с ним, с табаком!
От дыма голова битком.
И с завитками борода,
Лосниться кожа на носу,
Спина подобие листа
Стального.
Карикатурность остального.
Он мореплаватель – мой друг.
Не то что бы он Джеймс Кук.
Не открывал он суши новой,
Не видел Мир он по-другому.
Инакомыслец – никакой.
Мой друг рожден под снегом Марта.
Провинциал и работяга.
Не под зовущий шёпот злата,
Не под серебряной водой,
Он познакомился со мной.
Росла роса весной обычно,
И вместе с ней за годом год,
Лишь набирая оборот,
Броней, китовой кожей,
Мой друг, невольно, обрастал.
Бушлат трепал промозглый бриз,
Ботинок щупал крепкий трап.
Второй, пока что греет пирс,
Который был чуть холодней,
Чем остальной прогретый плац,
От хмурой тени корабля.
Он мореплаватель, мой друг,
И всё воочию застал:
Как лёд когтистый брал матросов,
На жутких, жутких северах.
Как солнце падало за край,
Перегибая горизонт,
Почти ломая, как хребет,
Его.
Казалось, что это война,
Между двумя в агонии людьми.
Как берег волнами брало,
И от того вода мутнела,
И разводилась вновь собой.
И пустота съедала сушу,
Но падал свет с луны и звёзд,
Как-будто космос помогал,
Не захлебнуться пылью бездны,
С её седых, сухих волос.
Он мореплаватель, мой друг,
Его истории – не ложь,
И вымысла там ровно ноль.
Лишь неестественный мираж,
Всплывает, друг, перед тобой.