Из оконной рамы на старой улице
Всё ещё угрюмее, чем мне чудится,
И, как кукол взгляды в стекле витрин,
Пустота повеяла изнутри.
Пустота и снег меж апрельской сетки,
Как билет счастливый на дне барсетки,
Что напомнит о старом, забытом дне:
Ты бежишь от него — он бежит к тебе.
Ни к чему эти хрупкие сантименты,
Но зарубки сплетаются в сантиметры,
И любой, кто нарушит движенье нити,
В этой схватке окажется победитель.
И окажется прав, что молчанье бросил,
И опять запоёт, как тенётник в осень.
А второй, что сопит у оконной рамы,
И катушку мотает, как руку мамы,
Вновь задумчиво взглянет на улиц полосу
И в молчании вязком потреплет волосы,
И, в тумане своём узелочек сняв,
Глянет в зеркало — надо же, снова я.
Снова я, снова мир, где мне всё не снилось.
Снова комната, где темнота и сырость.