Снег продолжался, длился, шёл и шёл,
лица касался, словно был из плоти,
казалось, он меня вот-вот проглотит
и превратит в холодный порошок,
и понесёт позёмкой вдоль витрин,
и бросит прямо под ноги прохожим…
Но он был мягким, тихим, белокожим,
совсем-совсем не страшным изнутри,
кружил вокруг, огромен, многорук,
и на ухо нашёптывал: - Смешная…
Мы все летим, и все однажды таем,
и все когда-то стынем от разлук.
Шептал и заслонял, как в детстве дед,
от всех забот, и мне вдруг стало легче.
Седоволосый и широкоплечий,
он рядом был, хранил от зла и бед.
Он шёл и шёл, как будто про запас,
в ладонь мою ложился оберегом.
Фонарь кивал, поддакивая снегу,
и щедро лил свой тёплый свет на нас.