Он был рад дождю и ветру,
Если сидя у окна,
В комнате с хрущевским метром
Где длина как ширина.
Он смотрел на птиц и воду
Не с вершин и глубины.
Он служил чуть-чуть народу
И немного для страны.
Пил кисель и ел котлеты,
Покупал себе штаны,
В парк - зимой, на грядку - летом
Мимо осени-весны.
Он был тих и нем как Ленин,
Вдруг застыл, едва взглянув,
На капкан ее коленей,
На лица ее луну,
На грудей поток бесстыжий,
На редуты ягодиц.
Взгляд ее борозды выжег
Из-под алчущих ресниц
На его мозгу увядшем.
Что ж на это наш герой?
Это - он сказал - не наше!
И закрыл журнал Плейбой.