НОВОГОДНЯЯ ЁЛКА. ПЕНОПЛАСТОВЫЙ ЗАЙЧИК.
Новый год – это не только прекрасный праздник детства, полный наивности и радости, ожидания чего-то нового и светлого, неизведанного, приходящего в ночь под бой кремлёвских курантов. Это ещё и день дарения подарков, и день благодарения за неожиданные уроки мудрости и становления – на всю жизнь.
В семь лет мне казалось, что все люди одинаково прекрасны и доброжелательны. Я любила всех одинаково – маму, папу, бабушку, сестру и своих соседей по лестничной клетке. Я готова была любить и всех своих одноклассников, и вообще всех людей, но понятие «дарить любовь» в семилетнем возрасте было не понятно. Дарить можно было игрушки, марки, значки и прочии "ценные" вещи, а как можно подарить любовь, я не понимала. Нельзя было подарить то, о чём говорили только любящие глаза и так сладко стучало сердце. Мои объятия всегда были распахнуты навстречу любящим людям. В семь лет человек переходит рубеж между «МОЖНО» и «НЕЛЬЗЯ». А в промежутке столько наивности и беспечности, и так не хочется взрослеть, ведь взросление подразумевает слово «НАДО» и ответственность за свои поступки.
Папа пришёл с работы не с пустыми руками, и под радостные крики мы с сестрой Олей на свежую душистую ёлку стали вешать новогодние игрушки, не забыли и про конфетки – шоколадные, в золотистых обёртках, дорогие и редкие в доме. Мы не понимали тогда, что реликтовыми были сами игрушки, доставшиеся нам от прабабушки Евдокии Тихоновны, как и сундучок "рубиновый", с золотыми вензелями и замочком (ключик, жаль, утерян). В восемнадцать лет она побывала на коронации Николая второго. С самой Ходынки принесла, несмотря на смертельную давку и столпотворение народа.
У Надюшки – соседки ёлка была очень красивая, просто загляденье! Столько гирлянд и огоньков я никогда не видела. Подойдя к ней и долго разглядывая разные диковинные шары, я обратила внимание на зайчика – белого, пенопластового, на ниточке подвешенного. И так он мне приглянулся, что захотелось не только подержать в руках его тёплое тельце, но и иметь на своей ёлке! Радоваться ему каждый день. Вот и предложила я обмен – на старинный бабушкин новогодний шарик. Надюшка согласилась. Она видела наши новогодние украшения. Младше она меня была на три года, что с неё возьмёшь. А я тогда думала – у нас же целых четыре одинаковых шарика, только цветом разные. А игрушки были не простые, они все фосфором светились в ночи, и когда проходишь мимо, то кажется, что вся ёлка тебе улыбается и радуется вместе с тобой.
Папа был дома и когда я, примчавшись как угорелая, начала снимать нашу реликтовую игрушку с ёлки, спросил:
- А для чего ты снимаешь шарик, он тебе не нравится?
Я ответила, что решила совершить обмен на зайчика.
- Какого зайчика?
- Пенопластового, беленького. У нас такого нет на ёлке. Он очень миленький, папа.
- А ты знаешь, что эта игрушка досталась нам от твоей прабабушки? Что это память? И что память стоит гораздо дороже пенопластового зайчика, которого мы можем сейчас же пойти и купить в любом магазине. А эту игрушку уже не купим.
- Нет…
- Ну так иди и меняй!
- Но ведь зайчик дешевле, и мы можем его купить, - пролепетала тогда я…
- Ты обещала людям?
- Да…
- А раз обещала – исполняй! Или не обещай никогда. Иди и думай прежде, чем обещать…
И я пошла, свесив голову, совершать обмен. А когда повесила этого пенопластового зайчика на ёлку, то не ощутила никакой радости.
Папа не любил повторять дважды. Всегда говорил один раз, но веско. Но как же я благодарна ему за все уроки. Это был самый талантливый и любящий учитель изо всех, кто встречался мне на жизненном пути.
Эта история, ближе к новогодним праздникам, забылась. Мы с сестрой получили чудесные подарки, сами тоже поздравили родных своими шедевральными рисунками и всё пошло своим чередом. Но предновогодний урок не прошёл даром. Я научилась отвечать за свои слова и самое главное - думать, прежде, чем обещать что-то людям.