В стеклянной камере песчинки
слились в исчерпанный лимит,
и через первые морщинки
изысканно лучится быт.
Еще не выцветшая свежесть,
сплетаясь с длящейся тоской,
глядится в зеркало не реже,
чем день-деньской.
Пришёл покой от дней феерий,
и больше хочется тебе
в под придорожный кафетерий
замаскированный Тибет.
Там ждёт всегда, искря глазами,
учтивый мальчик - музыкант,
лицом похожий на Газданова,
на семь заказывает завтрак.
Облокотившийся на спинку,
он говорит не о любви:
"из чашки смотрит взвесь с чаинкой,
в которой замкнут целый мир".
Войдя в уют оцепенения,
прильнёшь губами к panta rhei,
и утешитель в то мгновение
воскликнет ревностно: "не пей!"
...
Что приглушает свет явлений,
то по душе... живое, ведь
стоит за умиротворением
искусно спрятанная смерть...