Анатом сидит на полу напротив широкоэкранного QLED-телевизора. Мерцающая картинка – единственный источник света в комнате и – гипнотический магнит. В ночное время всё выглядит по-другому и воспринимается с особой остротой, будто космическая тьма что-то странное проделывает с мозгом, активируя центры, спящие при ярком солнце.
На экране – студийные пробы: съемка в динамике, в статике. Высокий обнажённый парень двигается параллельно стене, не отбрасывая тени, как инфернал. Стена – нестерпимо белая, идеально ровная, а парень – смуглый и темноволосый, с узкими бедрами и сухим мышечным рельефом. Шаг. Шаг. Перед камерой он вдруг останавливается, ищет кого-то взглядом, смущённо улыбается.
Далее в кадре – двуспальная кровать с деревянным изголовьем, на низком столике – початая бутылка «Paleo», на полу – небрежно разбросанная одежда. Молодой мужчина, совершающий вязкие волнообразные движения крестцом, развёрнут полубоком к оператору, и можно видеть, что эти животные толчки-извивы сочетаются с мягкой ручной самостимуляцией. Абрис чувственно двигающихся пальцев и рельеф эрегированного члена прорисовывают откровенную физиологическую эстетику: мастурбация – как высшая форма любви к себе.
А вот – связь в стиле «no face, no name, no number». Оба – полуголые, слегка заправленные алкоголем. Тот самый смуглокожий актёр напорист, азартен и вполне оправдывает своё сценическое прозвище «Gunner» – «Стрелок». В результате случайный секс превращается в художественное действо: отточенная техника, силовые позы, парная акробатика. И кроме этого, в Стрелке – целый спектр непреложных чувств: нежность, восторг, ярость, страсть и желание нравиться.
Анатом смотрит, не отрываясь, не двигаясь, не моргая. Такая завороженность не для порнухи – он, скорее, ласкает взглядом, разрешает себе вспомнить…
Настоящим успехом для Стрелка стала фонтанирующая противоречивыми эмоциями драма о гей-паре, в которой один из партнёров болен СПИДом, а второй – не представляет себе жизни в одиночестве. Слоган фильма: «Умирать без меня не смей». С современной фармакологией СПИД – не приговор, но лет 30 назад – всё иначе… Энергичность и харизма главного героя оживляют картину, причем один из критиков откровенно назвал его «дивом, у которого упругая задница сочетается с актёрским талантом». Стрелок получил сразу несколько серьёзных ролей, играя, как всегда, нараспашку, навылет, самозабвенно раскрываясь и забывая про камеру. Интимные сцены с его участием по-прежнему волновали, но сладкое бесстыдство сменилось в них утончённой изысканностью. Распутная кличка забылась, жанр картин и зрительская аудитория – разительно поменялись, а венцом карьеры должно было стать вручение одной из самых престижных кинопремий.
Но что-то пошло не так, и накануне церемонии Стрелок исчез, как будто похотливые инкубы утащили его в ад. Скандал был грандиозный. И, конечно же, не обошлось без упоминания «грехов юности», причём съёмки в гей-порно щедро осыпались наркотиками и педофилией. Репортёры атаковали Анатома с самыми скабрезными вопросами. Их всех интересовало одно: был ли секс? Анатом слыл первооткрывателем Стрелка, его трамплином в мир кинематографа, но ни у кого не было прямых доказательств их близкой связи – лишь догадки, потому что «гений порно» нигде и никогда не снимал себя со своими подопечными. И даже на закрытых вечеринках он держал дистанцию, ограничиваясь улыбками и касаниями.
Но один человек таки знал правду…
В тот вечер, когда Дитта случайно увидела их вдвоём, мир, кажется, сошёл с оси. Её мужчина, всегда цинично сдержанный в своём порочном окружении, превратился в разнузданную ****ь. Он заглатывал член своего любовника, давясь слюной и тычась носом в его живот, он подставлялся с такой страстью, что сердце и лоно загорелись в ней с одинаковой силой…
– Ты спала с ним? – спросил Анатом как-то утром.
И она не смогла соврать.
А он вдруг схватил её за горло и прижал к стене. Выброс адреналина сделал его тело твёрдым и агрессивным, как будто перед ним была не любимая женщина, а враг, соперник, которого нужно смять, уничтожить и раздавить. Он сжимал её шею всерьёз, крепко, страшно, молча оскалившись, чуя, что бордельное прошлое никуда не ушло, и все имевшие её мужчины воплотились сейчас в Стрелке, которого он обожал и желал не меньше… Ей не хватало воздуха, лицо раскраснелось, а лёгкие стали гореть, но под этой крепкой, собственнической, самцовой ладонью ликовала и текла сучья сущность, доказывающая всем – и прежде всего, себе – что она значима и желанна…
Он ударил её тогда. Ударил наотмашь тыльной стороной той самой ладони – так сутенёр бьёт шлюху, отказывающуюся работать. Она едва устояла на ногах, но, облизнув разбитую губу, вызывающе изогнулась. Боль усилила возбуждение, живот сладко заныл, и когда, повинуясь животному магнетизму, он грубо и резко вошел в неё сзади, она не могла понять: было ли это наказанием или признанием в любви.
Стрелок оказался своеобразным катализатором их страсти, а когда он исчез – они стали ближе друг к другу. Эти трое много трахались парами, но никогда – вместе, их связь казалась тем самым чувственным треугольником, в котором каждый одинаково любил и жаждал обоих.
Отчасти повинуясь внутренней потребности, отчасти – для утоления голода общественности, Анатом смонтировал кино-посвящение своему любовнику. В него вошла нарезка из фильмов Стрелка и весьма невинные кадры хоум-видео, в котором двое мужчин и женщина. Мужчины – это Стрелок и сам Анатом, а женщина – Дитта. Они разговаривают, улыбаются, пьют вино. И пространство между ними даже не искрит – горит… Анатом пересматривал видео бесчисленные разы, не в силах отделаться от мысли, что спроецированная на плёнку страсть могла оказаться не вожделением, а чем-то совершенно иным.
И эта мысль превратилась в уверенность, когда Дитта обмолвилась, что соверши она убийство, никто и никогда не нашёл бы труп. Потому что женщины чаще всего изменяют от обиды и мести, и только потом это превращается в привычку.