ничего не прошу, никого не жду, из сторонних звуков — лишь белый шум, не молюсь твоей фотке на полароид — ты бы знал, чего мне всё это стоит.
ты бы знал и знал, ничего б не сделал, ты любил мой смех, но сильнее — тело, ты любил уйти, попрощавшись сухо, оставляя меня на один с разрухой, которую я уберу с утра. ты умел исключительно забирать, и я стойко терпела любые сдвиги. но я только думала «мы могли бы...»
мы могли. мы раньше топтали город, и весь мир под подошвой у нас теснился. у нас каждый был свят и бесчестно дорог, мы смеялись так, что район искрился, и мы пили так, что сплывались стены, становились чужими и возвращались, самым незаменимым найдя замену, и весь свет вокруг нас, золотых, вращался.
мы могли. и дом был когда-то новым, и мы первые камни в основу клали, и мы свято верили, что мы вечно будем самыми яркими теми «нами». ведь такие беспечные, молодые — у нас времени было вагон с тележкой остывать и сгорать, чтобы этим летом поджигать себя снова, открыв эссешку.
только, солнце, время не бесконечно, и однажды нам опостылел рай. как когда-то сгорает святая свечка, так и мы, святые, теперь сгораем.
да и я уже, знаешь ли, вся не та — устаёшь за других умирать без слов. и теперь в моей памяти голоса
рассыпаются искрами тех костров.