это не трек о жалости и не стих,
и не стихнет пламя внутривенной палестины.
любой непонятый желает популярности достигнуть,
но боги смотрят не на спесь, а на стигмы.
из города, где бьются за понятия в колизее,
я бежал от гладиаторских занятий в музеи,
мечтая выбраться до пристани, до парома,
когда птичьи приставы ловили белых ворон.
я прокрасился в чёрную, дабы слиться с толпой,
дабы слиться с лицами пассажирских депо,
с лицами пьяниц, хватающих за головки, за плечи
и сующих младенцев в микроволновые печи.
я видел многое: от светских раутов до подземелий,
сконфуженных рыцарей в латах и пролетария-емелю.
мы все пролетали над гнёздами, где кукушки нас дико имели.
моя ладонь превратилась в кулак, вытягивающий офелию.
хочу спасти всякого, видишь, честно.
ты осудишь инцест и убьёшь франческу,
испытаешь насилие — умрёшь как честер,
а память запишет кассетами vhs.
я каждому дикому западу вручил по койоту,
наслаждаясь пивом русских пучин, пока **нутый.
наслаждаясь им, пока хватит бюджета на согрешить
и созвучиями превратить твой мини-джек в потрошитель.
добро пожаловать в общежитие десяти потерянных колен,
ведь я бежал из плена двадцати потерянных лет
прямо в дисс на мироустройство с томиком аристотеля на столе
ещё когда в садике приставлял к виску игрушечный пистолет.
укутайся в плед и услышь первопричину разврата:
я дал клятву найти и воскресить гиппократа.
я дал обет некроманта: мёртвому не навреди,
чтобы с армией нежити перевернуть парадигму.
здесь волкодавы, вурдалаки и вендиго,
и мы не на виду, нам бы в тени остаться:
мы — гильдия воров и мы — тёмное братство.
мы занимаем топы и выносим топов,
а наш некрополь вместе с нами автостопом
движется по земле. это финал истории,
где мы со всеми спорим и со всеми в ссоре.
и пусть когда-нибудь оставим пост, а пока — надпись.
мы — конец всего и мы — постапокалипсис.
28-4-20