Шагаешь привычной тропою давнишней,
И вдруг понимаешь, какой же ты лишний.
Как будто ты лишь черновик человека,
Тебя проморгало редактора веко,
По чьей то ошибке оттиснут и издан,
За чью-то вину заклеймен и освистан,
Так ты неуместен, ты так невозможен
в беседе, в строю, за столом и на ложе,
Что тщетно взываешь: "О, автор всевышний,
Какой же я лишний! Зачем же я лишний?".
И "лишний" уже не имеет значенья,
И просто твердишь: "О, зачем я? Зачем я?".