Разбирала архив. Обнаружила старую тетрадь, исписанную неуверенным почерком Виктора. Зачиталась. Такая чистота в его юношеских строках! Эти стихи Виктор не включил ни в один свой сборник. Вот, решила разместить несколько стихотворений ко дню его рождения. 21 декабря Виктору исполнилось бы 73 года.
* * *
Оближет ветер тёплым языком
посоленные круто дерева,
землёй запахнет, старым чердаком,
пристанет к чистым окнам синева.
Не я ль вчера, исчерпанный совсем,
одну лишь боль струил из-под пера?
Но сколько слов, но сколько вечных тем
навеет эта светлая пора!
Горстями буду черпать этот свет
и чуять, как очнувшийся больной,
что я живу, что я опять согрет
тобой, друзьями и весной такой.
Проснусь и вспомню: где-то меня ждут
и синий день пророчат петухи...
И выльюсь я рекой поверх запруд
в наивные и ясные стихи.
1970г.
* * *
Любить, как дышишь, без надрыва
в краю, где зной и тишина,
в краю, где тучная крапива
бормочет сонно у окна!
Любить без нудности пророка,
и с грустью дни не провожать
в предвиденьи земного срока,
когда не сможешь ты дышать!
Любить естественно, как дышишь,
и счастье не пытать своё
извечной пыткой - как опишешь
ты руки нежные её!
1970г.
В НАЧАЛЕ АПРЕЛЯ
Люблю полей опустошенье,
апрельских выцветших полей,
как будто верное решенье
рождается в душе моей.
Люблю негрустное прощанье
с недолгой грустью молодой
и на щеке, как обещанье,
сухую женскую ладонь,
и ожидание скворешен,
и наваждение стиха...
Люблю, сейчас почти безгрешен,
предощущение греха!
1971г.
* * *
Болеть, так болями эпохи,
они в любой эпохе есть,
тогда дела не так уж плохи,
ведь здесь высокая болезнь.
Пусть будет горечи по горло,
ты песней выдохнись, что сил,
ведь этот груз с сознаньем гордым,
что горечь века отразил.
И марш какой тогда заглушит
сурдинку маленькой трубы,
когда живут на свете души
похожей веры и судьбы.
Засесть за стол и пить забросить.
Всё дело дальше в мастерстве.
Вот только б не обезголосить,
от боли бы не очерстветь.
1970г.
К РОДИНЕ
Ничем тебя я не утешил,
ничем тебе я не помог,
но, как герою, ты мне те же
дарила радости дорог.
Я умирал бесславно, глупо,
ещё ничтожно молодой,
а ты мне смачивала губы
своей живительной водой.
Мне даже мира было мало,
не то, что области берёз.
Ты, как заботливая мама,
ждала - скорее бы подрос.
Как сильно верила ты в силу
и кровной связи, и добра,
и что к неудальному сыну
придёт и взрослая пора.
Так и должно было случиться:
как пред дорогой вековой,
хочу с тобой наговориться,
хочу подольше быть с тобой
и надышаться, чем ты дышишь,
и душу полную излить,
и все твои худые крыши
перед разлукой починить.
1971.
* * *
Мир, готовый к новому прорыву
в область песен, зелени и птиц,
ты, припавший в нетерпеньи к гривам
взнузданных игривых кобылиц,
забери меня в поход свой рьяный -
с гиканьем влетим в цветущий день,
покорим, красавцы и буяны,
уйму городов и деревень.
Я боюсь проспать твою атаку.
И, тревожный от апрельских дней,
просыпаюсь ночью среди мрака:
не слыхать ли где твоих коней?
А они промчались утром рано,
бега их никто не услыхал.
... Эскадрон лихого атамана
вёрст семьсот на север отмахал.
1969.г.