В этот раз она думает: без сомнения, это ОН!
Его профиль, манеры, французский одеколон...
Идёт ва-банк, приглашает, себе приказав: дыши!
Вот, она не ошиблась, угадывается Живанши.
У него, как у многих её бывших, наверное, есть дом.
Можно бы напроситься, попасть - лишь с большим трудом.
И причём тут дома, если родинка есть у него над губой,
Такая... подумать страшно, разве может он быть с тобой?
Сейчас не забыть про это, и вспомнить о том на бегу...
Отчего же её сознание гнётся в радужную дугу:
Как отступит сумрак влажных, до боли чужих январей,
И как станут дни когда-то от любви и светлей, и белей,
Как они побегут резво, на ходу теряя хвосты.
А у неё, ты послушай, желания все просты:
Чай с пирогом, малина, гераней огонь рдяной.
Дети, любовь... да разве будет ТАКОЙ со мной?
Голос его, чуть трескучий, похожий на скрип сосны...
И кажется ей, что вот только бегло руки коснись,
И вот, душа нараспашку, можно за ним идти.
Только выпрямить спину, забыть все другие пути,
Гладить рубашки, при этом всё же счастливою быть...
Не говорить о важном, если бы, если бы...
Мир придумать, разрушить, и новый - за полчаса.
Эта тревожность стрелок и неверие в чудеса
Бьются в висках. Осторожно! Мечты заведут туда,
Где не страшны бывают ни холод, ни даже нужда...
И не приговор, конечно, пасмурность этих дней.
Всё суета. По сути, будет он только с ней!
Высохших губ подмостки, где не играют слов...
Будет простым и хлёстким в трубке его "алло"...
Он уходит почти по-английски, похожий на двойников.
Тучи плывут так низко. Она - белее снегов.