Не обученный с юности врать я,
в убеждениях вконец облысев,
говорил я им,- все люди – братья.
А они говорили,– не все.
Усмиряя свой гонор и нрав, да
в безысходности видя просвет,
говорил я им,- есть в мире правда.
А они говорили, что нет.
Только веру в людей не заброшу я
никогда, ни за что насовсем,
потому что все люди хорошие.
Но об этом известно не всем.
Равнодушно не бивший баклуши,
живший с верой до нынешних лет,
я твердил,- люди - добрые души.
А они возражали, что нет.
А когда убеждённо и строго
я про крест говорил, что несём
и про то, что всё в мире от Бога,
возражали они, что не всё.
И тогда, грусть упрятав под рёбра я,
не спеша на дорожку присев,
тихо молвил, что все люди добрые,
но об этом известно не всем.
Жизнь несётся, стремительно тая.
Одинокий, как некогда Ной,
я сегодня копейки считаю,
а они управляют страной.
На душе и на сердце тревожно.
Убедился, по жизни скользя:
жить без правды, похоже, возможно,
но без веры, уверен, нельзя.
Вот и веру в людей не заброшу я
никогда, ни за что, насовсем,
потому что все люди хорошие,
просто это известно не всем.