(Яраан-Ду – Место Белого Эвкалипта)
Основано на легенде одного из племен австралийских аборигенов.
ВысОко в небе танец облаков
Беспечно созерцал Байаме,
Владыка Неба и Миров,
Укрытых за семью замками.
Рассвет, что нежен словно шелк,
Закат кровавый над землею,
Байаме все украсить мог
Палитрой с красками игрою.
Однажды с высоты небес,
На землю устремив свой взор,
Увидел он зеленый лес,
Земли расстеленный ковер.
Ковер был чудо как красив,
Ворсист и бурый будто кровь,
Манил Байаме словно миф
О созидании основ.
Байаме гладил ворс ковра.
Песчинки пылью рассыпались.
От дуновенья вдруг искра
Поспешно разгорелась в пламень.
То пламя – творчества порыв.
Из глины красной, вязкой, бурой
Байаме, ловко смастерив,
Явил людей с литой фигурой.
Мужчины оба крепыши,
Женщина здоровьем пышет.
Байаме показал им корешки,
Плоды пригодные для пищи.
Совету следуя Байаме,
Искали люди корешки,
Питались зрелыми плодами,
Что по наказу дар Земли.
Не ждал никто судьбы подвоха,
Но ветер жарок стал и сух.
Трава пожухла и посохла.
У засухи несчастья дух.
Все реже и скуднее сборы,
Уж больше не найти плодов.
И меж друзей возникли споры,
Что ж съесть, помимо корешков.
Земля дышала смрадным жаром
Охваченных огнем лесов,
И живность выгнало пожаром
Из полыхающих домов.
Тогда, наверное, впервые
Узрели люди кенгуру.
Ушами шевеля седыми,
Она спускалась к озерку.
Метнулся к озеру мужчина
К булыжникам на берегу.
Добыча легкая манила.
Он пищу видел в кенгуру.
И ели женщина с мужчиной
Не корешки, а с кровью плоть,
Приятель их, хоть был голодный,
Не взял и маленькую кость.
Твердила женщина упрямцу:
«Еда сегодня так вкусна…»
А он все больше замыкался,
В молчании сидя у куста.
Вконец их разговоры надоели,
И уговоры, что сочна еда.
Упрямец, от досады зеленея,
Бежал от них, куда глядят глаза.
Друзья тем временем наелись,
Набили мясом животы.
Потом приятеля хватились,
Пошли искать через холмы.
Закат раскинулся шатрами
Над изнуренною землей.
Мужчина с женщиной шагали
За беглецом песчаною тропой.
Голодный друг, кого искали,
Вблизи реки лежал без сил.
И эвкалипт, скорбя в печали,
Молчаньем воздух иссушил.
Друзья увидели скитальца,
А рядом черный силуэт.
В глазах, горящих у посланца,
Безжизненный, холодный свет.
То смерть отправила гонца.
(Чернее ночи его лик).
Поднял он нашего страдальца
В дупло, на Белый Эвкалипт.
Почудились раскаты грома,
Как будто на жару сердит.
Но это были звуки стона,
Дух Смерти вырвал эвкалипт.
То рокотом взорвало воздух
От падавшей с корней земли.
И эвкалипт все дальше в космос
Вдаль удалялся от реки.
Летели, хлопая крылами,
Вслед эвкалипту какаду,
Над перистыми облаками,
Стремясь к обжитому дуплу.
Корнями эвкалипт цеплялся
За шлейфы млечного пути.
И наконец укоренился
В туманность Угольной Сумы.
И эвкалипт исчез из вида.
Четыре новые звезды
На небе цвета антрацита
Мерцали с южной стороны.
Крестом застыли звезды эти.
И на людей глядели свысока
Две пары глаз: посланца Смерти
И друга, что та Смерть взяла.
И все живое осознало:
«Ничто не вечно под луной».
Болото глухо застонало,
Тростник заплакал над рекой.
Плач поднялся над холмами.
В болотах всхлипы камыша.
Эвкалипты красными слезами
Оплакивали бренность бытия.
Смолой те слезы запекались
На эвкалиптовых стволах.
Кровавой корочкой печали
Напоминают о тех днях.
Под сенью Южного Креста,
В долине с глиной красно-бурой
Разносит ветер голоса
Племен людей с литой фигурой.