А.Ф. Брастовской
Улиц длинные прогоны,
травы да лопух.
Утварь, тёмные иконы
да пяток старух.
У обрыва сходни к речке,
баловни судьбы.
Угол сгнившего крылечка,
крылья городьбы.
Заплутавшая в болотах,
средь коряг да пней,
деревенька спит в заботах
ведомых лишь ей.
А ведь было: красовались
ставенки резьбой
и влюблённые встречались
под густой ольхой.
Горе, праздники - всё вместе,
пили бражку… за,
а в углу, на «красном» месте,
Божьи образа.
Освещало пламя свечки
лики и оклад,
старики у русской печки
восседали в ряд.
Нынче - только пепелище,
ржавая зола.
Одиноко Леший рыщет
в поисках села.
Тёмны чащи, сердце ноет,
всё короче шаг.
Обессиленный завоет
в беспросветный мрак.
Был когда-то взором зорок
да предали дни.
В полночь сядет на пригорок
и глядит огни.
Только пихт седые дуги,
речки лунный блик,
вновь бесцельно по округе
бродит лесовик.
Тракт заросший да забытый.
У колодца ель.
Дремлет дождиком умытый
древний «журавель».