Давным-давно, чуть больше четверти века,
Отцова брата убили какие-то нелюди,
Свернули шею и сбросили его в реку,
Сказали – случайность, хоть мы, конечно, не верили.
Вот похороны, я с батей и мамкой,
Серьёзность момента не понимаю:
– Почему фото дяди, мам, в чёрной рамке?
– Это, сынок, наша боль, скорбь и память.
Вернулись домой, я бегом к игрушкам,
Мне же не больно, я просто ребёнок,
Отец на кухне цедит горькую в кружку,
Перебираю пачку фотокартонок.
Помнишь, были такие? Типа наклеек от жвачки?
Такие красочные и плотные,
Там артисты, монстры, крутые тачки,
Шварц и Сталлоне в качалке потные.
На любимой картонке – Брюс Ли мускулистый,
Вроде кадр из фильма "Выход Дракона",
Раньше любой фильм про каратистов
Собирал полные видеосалоны.
Я знал уже, что Брюс Ли давно умер,
То ли от бати, то ли от покойного дядьки,
Взяв в руку фломастер чёрно-угрюмый,
Которым чертей рисовал в тетрадке,
Я закрасил края у этой картонки
По периметру, как похоронное фото,
Врезалось в память навеки ребёнку –
Чёрная рамка – знать покинул нас кто-то.
Годы идут, я вырос, поднялся,
Друзьями оброс и в своём деле мастер,
С тех самых пор в кармане остался
Этот чёрно-угрюмый детский фломастер.
И каждый год я рисую линии,
Плевать, что фломастер не настоящий,
Чем больше виски покрывают инеи,
Тем за фломастер берусь я чаще.