Мыслью,
лежавшей доселе в вате,
в коробке, на антресоли липкой,
в прокуренной омертвелой хате,
где кажется жизнь ошибкой,
отравлен до жгучей рвоты,
до слез доведен и даже,
уже забывая, кто ты,
кровавые буквы мажешь:
вот "буки" ползут на "веди",
и еть их глаза мозолит,
и плод их невнятно бредит...
А мысли на антресоли,
а ты на стремянке стремной,
чихаешь навзрыд от пыли,
считая, что в жизни тёмной
мы всё про себя забыли.