Просёлочной дальней дорожкой,
В вечернюю злую пургу,
Он брёл, напевая немножко,
Изогнутый жизнью в дугу…
Хмельной, безнадёжный, беспечный,
Уставший от собственных сил,
Сбивал его ветер не встречный,
А тот, что по венам бродил.
До дома ему не добраться,
Да дома не топлена печь,
Готов был он с жизнью расстаться,
В кайму снеговую прилечь…
Он думал: а что я теряю?
Свой век одиноко живу,
То день я себя укоряю,
То снова в похмелье плыву…
Куда мне подняться по жизни?
Легла роковая печать,
Я водкой залью свои мысли,
Чтоб завтра день новый начать…
Так шёл он в тоске понемногу,
На свет близлежащих окон,
И тут обратился он к Богу,
Из сердца, вдруг, выдавив стон:
Мне верить в Тебя очень сложно,
Тебя я не знал никогда,
Но если такое возможно,
Спаси, ведь со мною беда…
…Он к окнам ближайшим подходит,
То Церковь стояла в селе,
Туда без поклона заходит,
Как будто бы в хату к себе.
В лохмотьях, со смрадом, качаясь,
А в Церкви народу полно,
Народ от него отвращаясь,
На Образ глядит и в окно…
И стыдно ему и обидно,
Тут стало: Зачем я зашёл?
И словно трезвея, вдруг скрытно
Он к выходу тихо пошёл…
Все ждут, когда батюшка скажет,
Что так не приходят во Храм,
А батюшка маслицем мажет,
И вдруг обращается сам:
«Скорее пустите!», сказавши:
«Как долго тебя я тут ждал»…
К нему подошёл, и обнявши
Его по щекам целовал…
Он лоб его маслом помазал,
Подвёл, где был Образ Христа,
И слёзы несчастного сразу
Омыли подножье Креста…
Молился и плакал он с болью,
А батюшка службу читал…
А с ним, умиленный любовью
Приход весь и Храм весь рыдал…
07.03.2010 г.