Друзья мои, где б ни остались вы,
грусть или радость вас переполняет,
позвольте мне поднять бокал с вином
за вас, во Франции не раз я это делал.
В пейзаж каналов и подъёмных кранов,
сплетение дорог и зимней мглы
вином и дымом трубочным тянусь,
задать вопрос хочу и жду ответа.
Поведайте, раз здесь вы сиднем сели,
отбросив страх и чувство пустоты,
поведайте из сердцевины ночи,
и ею заключённые в кольцо,
а тиканье часов терзает слух,
неужто думаете вы, что этот мир
вам дом родной? Вот эта вот планета,
согретая пылающим ядром,
как жаркой кровью, с вами заодно?
Не верю. Знаете вы ежедневный крик
из глубины души, смех не обманет.
Так заключённый камеру обходит
и знает, что за стенами долина,
деревья зеленеют, птицы в небе,
змеятся реки и журчат ручьи.
В вас и во мне уверенность сильней
с минутой каждой, что настанет миг,
который разомкнёт границы, рамки,
неволя вся окажется внизу,
окажется клубящимся туманом
в глубокой бездне. Словно стая птиц,
увидите её из поднебесья.
Дано вам будет искорками света
нестись над миражём всеобщих бедствий
или в открытом море паруса
вдали от чудищ, оседлавших сушу,
поднять и направлять свой путь по звёздам.
Нет, не затем из зимних пепелищ
к вам языком простецким обращаюсь,
чтобы сомнения и грусть умножить.
Проехали, сердца ведь бьются наши,
ещё не поздно. Если наше слово
с корой деревьев слиться попыталось
и с полевым цветком и с камышом,
то значит мы надежду защищаем.
Как защитить? А вещи все назвать,
и это нелегко. Скажи «Заря»,
и тут же прилагательное лезет
«Розовоперстная», царапая гортань,
как в Древней Греции. А солнце и луна
богов физиономии надели.
И не уверен я, что Посейдон
с серьгою в ухе на волну не вскочит
с сиренами и хороводом нимф.
А по лесам альпийским и озёрам
поход устроить вдруг придёт каприз,
увидишь в каждом закоулке скал
ворота в Пекло, был бы проводник.
А то пространство, что как бы реально,
ньютоновское – каземат во льду?
Ну может, посложней, как у Эйнштейна,
где тяготенье на часах повисло?
Не буду притворяться, что не скучно,
что понимаю все хитросплетенья,
что знаю то, чего не знаю. Но
моё воображение реальней.
Попробуйте одетым прыгнуть в реку,
и та же точно тяжесть есть во сне.
Вот что гнетёт. Века свисают с плеч,
свет подменить пытаясь, как гнилушки,
а то напялят бархатные маски
и замелькают, заюлят вокруг,
стараясь повторить себя, вернуть.
Но утверждаю: есть Страна Чудес,
в которой вечной молодости тайна.
За вас я поднимаю пенный кубок.
Я – голос лишь, со сцены прозвучавший.
За вас и против глаз стеклянных, мёртвых,
против молчанья, плена, несвободы.