Эта женщина прожила долгую и удивительную жизнь. Рожденная в семье принца Кристиана Глюксбургского, наследника датского короля Фредерика VII, который хоть и был женат дважды, но потомков не имел, Дагмар должна была прожить обычную жизнь обычной европейской принцессы, которых и без нее было предостаточно. Но судьба распорядилась иначе.
Когда Дагмар исполнилось 16 лет, её отец стал королём, а она - принцессой Датской и желанной невестой для многих особ королевской крови. Её родная сестра — Александра Датская, вскоре стала супругой будущего британского короля Эдуарда VII. Всем известно, что их сын, король Георг V, имел портретное сходство со своим кузеном Николаем II. Только вот отцом Николая должен был стать совсем другой человек.
Российский император Александр II и его жена Мария Александровна (урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская), как раз занимались поиском жены для своего старшего сына, наследника престола Николая Александровича.
В 1864 году отец отправил Николая путешествовать по Европе, в частности посетить Копенгаген, где ему советовали особо обратить внимание на юную Дагмар, о которой в царской семье слышали много хорошего. Брак с принцессой из Дании был выгоден России.
Большеглазая, невысокого роста, миниатюрная она не блистала особой красотой, но покоряла своей живостью, шармом и очарованием.
Она любила свою страну, интересовалась ее историей, литературой. Ближайшим ее другом был пожилой писатель Ганс Кристиан Андерсен, который мало к кому был расположен в силу особенности своего характера, но вот в Дагмар души не чаял. Они часто гуляли, беседовали, обсуждали книги.
Говорят, что знаменитый сказочник очень переживал, когда узнал, что принцессе предстоит в будущем навсегда покинуть родину ради жизни в далекой и непонятной России. Он боялся за судьбу своей любимицы: казалось, что принцессе суждено отправиться жить в далекое и пугающее царство Снежной Королевы.
Но сама Дагмар была спокойна. Её руки просил наследник русского престола, великий князь Николай Александрович. Он пришелся ей по душе. Принцесса стала ждать свадьбы.
Увы…
Дагмар не была изнеженной белоручкой. С детства ее вместе с сестрами и братьями приучали самих заправлять постель, ухаживать за своей одеждой, контролировали их дисциплинированность. Обучение давалось серьезное, им нужно было читать много научной и художественной литературы, заниматься языками, музыкой, рисованием, физическим развитием, в частности плаванием. Их родители мечтали о самых блестящих союзах для своих детей, но на всякий случай готовили их е самостоятельной жизни.
Как это пригодилось российской императрице на склоне дней!
Великого князя Николая Александровича, старшего сына императора Александра II, в семье называли Никса. Будущий наследник помимо приятной наружности, в лице которого отмечали много сходства с отцом и дедом Николаем I, имел довольно развитый ум и приветливый нрав. Для Александра старший брат был не просто братом, но другом и наставником.
Она искренне полюбила и будущего мужа, согласившись ради него сменить веру на православие — это было необходимым условием брака. Нашла общий язык с его братьями, особенно с Александром. Перед свадьбой было решено совершить путешествие по Европе для укрепления здоровья жениха. Сказка продолжалась.
Принцесса усиленно штудировала русский язык. В российских архивах сохранились первые ученические тетради коронованной ученицы, в которых Дагмар по-русски писала:
"Где много счастья, часто много несчастья", "Жизнь человека подобна облакам, также переменчива, также проходима", "Благороднейшие люди не всегда счастливейшие", "Богатство приятно, но здоровье приятнее всего", "Любовь народа есть истинная слава государя".
Однако во время путешествия по Италии цесаревич неожиданно для всех серьезно заболел, как полагали, воспалением легких. Николай Александрович здоровьем пошел в мать, императрицу Марию Александровну, тоже часто простужавшуюся в холодном петербургском климате. Однако врачи твердо верили в скорейшее выздоровление наследника.
Но оказалось, что у Николая была давняя прогрессирующая болезнь в результате травмы спины. Через месяц после их помолвки состояние наследника русского стало ухудшаться. Целый год теплилась надежда, но тут уже врачи стали понимать, что медицина бессильна. Несостоявшийся Николай II медленно угасал, в окружении родных.
Начиная с 20 октября 1864 года, он лечился в Ницце. Недели превратились в месяцы, у постели больного почти все время проводили его невеста и брат. Весной 1865 года его состояние здоровья существенно ухудшилось. 10 апреля к нему в Ниццу прибыл не на шутку встревоженный император Александр II.
В ночь на 12 апреля 1865 года после многочасовой агонии 22-летний наследник российского престола скончался, причиной его смерти был туберкулезный менингит. Перед тем, как потерять сознание окончательно, он взял с Александра и Дагмар слово не оставлять друг друга после его смерти и сам соединил их руки.
Так, во всяком случае, гласит семейное предание.
Неожиданная смерть наследника потрясла всю Российскую Империю и семью Романовых.
Но горе Дагмар поразило тогда всех. В 18 лет она стала вдовой, так и не успев выйти замуж, от скорби и пролитых слез она даже похудела. Она вернулась в Данию, но не нашла там прежнего покоя и счастья. Сердце ее было навеки отдано России – и Россия это оценила. Родители покойного жениха Дагмар несколько месяцев спустя предложили ей стать супругой их второго сына – Александра.
Для России потеря династических договоренностей с Данией была крайне нежелательна. Да и лучшей невестки они себе не представляли. Оставалось убедить сына в несомненных преимуществах этого брака «по наследству».
Александр стал новым наследником престола, чего никогда не желал и о чем никогда даже не помышлял. Как не помышлял и о браке с иноземной принцессой: в ней он видел только сестру, а сам давно и серьезно любил фрейлину княжну Мещерскую, хотя понимал, что такого мезальянса семья не допустит. Он попытался даже противиться браку с Дагмар, но совсем недолго и безуспешно.
До семи лет мальчиком занимались гувернантки. Его учили чтению, письму, арифметике и Священной истории. Ещё ребёнком он поражал близких своей силой: мог согнуть серебряную монету или пальцами расколоть грецкий орех. С семи лет за прививание ребёнку любви к русской литературе взялся известный профессор словесности и истории Яков Грот.
— В нём не замечалось внешнего блеска и быстрого усвоения. Он невнимателен, когда речь идёт о сухих правилах, но очень неравнодушен к чтению, — вспоминал позже Грот.
Двухметровый, богатырского сложения молодой человек, обладал нежным сердцем и не слишком сильной волей. Поэтому Александр Александрович согласился, более того, он выставил это как свое собственное решение, чтобы не было неловко никому.
«Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни [так в семье Романовых звали Дагмару], тем более что она так нам дорога. Даст Бог, чтобы все устроилось, как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на все это милая Минни; я не знаю её чувства ко мне, и это меня очень мучает. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и устроил мое счастье», - написал Александр отцу.
11 июня 1866 года цесаревич решился сделать предложение, о чём в тот же день написал отцу:
«Я уже собирался несколько раз говорить с нею, но все не решался, хотя и были несколько раз вдвоём. Когда мы рассматривали фотографический альбом вдвоем, мои мысли были совсем не на картинках; я только и думал, как бы приступить с моею просьбою. Наконец я решился и даже не успел всего сказать, что хотел. Минни бросилась ко мне на шею и заплакала. Я, конечно, не мог также удержаться от слез. Я ей сказал, что милый наш Никс много молится за нас и, конечно, в эту минуту радуется с нами. Слезы с меня так и текли. Я её спросил, может ли она любить ещё кого-нибудь, кроме милого Никса. Она мне отвечала, что никого, кроме его брата, и снова мы крепко обнялись. Много говорили и вспоминали о Никсе, о последних днях его жизни в Ницце и его кончине. Потом пришла королева, король и братья, все обнимали нас и поздравляли. У всех были слезы на глазах».
Почему-то никого не удивила легкость, с которой датская принцесса перешла от одной любви к другой, причем без малейшей внешней фальши. Это была одна из особенностей ее характера: поступать так, чтобы остальные воспринимали все ее поступки как единственно возможные. А она просто слишком привыкла к мысли о том, что станет супругой наследника российского престола, и замена жениха для нее в данном случае почти ничего не значила.
Российский престол в будущем – вот что было важно.
И… в конце концов, такова была предсмертная воля ее первого жениха…
17 июня 1866 года состоялась их помолвка в Копенгагене, а спустя три месяца — 1 сентября 1866 года датская принцесса прибыла в Кронштадт, где ее встречала вся императорская семья. И не только. Толпы людей высыпали на набережную Невы, чтобы поприветствовать свою будущую императрицу. Народ уже любил ее, так явно проявившую верность и любовь к России.
28 октября 1866 состоялось венчание великого князя Александра Александровича и великой княгини Марии Фёдоровны, резиденцией молодоженов стал Аничков дворец.
Жизнерадостная и жизнелюбивая по своему характеру Мария была тепло принята столичным и придворным обществом. Ее брак с Александром, несмотря на то, что их отношения завязались при достаточно скорбных обстоятельствах, оказался крайне удачным. На протяжении практически 30-летней совместной жизни супруги сохраняли к друг другу искреннюю привязанность.
Отношения Александр III и Марии Фёдоровны были удивительными для дома Романовых. Несомненная любовь и взаимная нежность на протяжении всей жизни — невероятная редкость в царском роду, где часто считалось нормой, женившись по расчету, заводить любовниц.
Датская принцесса приехала в Россию, твердо уверенная в том, что ее ждет счастливая жизнь на новой родине. И в Петербурга она в полном смысле слова пришлась ко двору. Будущие свекры полюбили свою «Дюймовочку», как родную дочь, она отвечала им взаимностью. Приветливо приняли Дагмар и придворные, не устоявшие перед ее необыкновенным обаянием.
Мария Федоровна поначалу была ошеломлена убранством и роскошью русского двора. Примечательно, что бытие монарших семейств в некоторых странах Европы в корне отличалось от жизни, присущей приближенным к престолу Российской империи. Например, обязательная публичность, которая была нужна королевским семьям для поддержания традиций, нередко воспринималась монархами как тяжкий груз.
Дагмар с трудом приспосабливалась к новому окружению и новой обстановке. Для княгини были в диковинку некоторые правила: например, она не знала, что нельзя выбирать платье на вечер самостоятельно, а также не догадывалась, что заводить разговор с императором первой – строжайший запрет.
Внешне они были такие разные. Дагмар – хрупкая, грациозная, быстрая, обладавшая взрывным характером, за что впоследствии в придворных кругах ее прозвали Гневной, Александр – основательный, большой, молчаливый.
Но взаимопонимание между ними установилось сразу и навсегда. Они старались быть всюду вместе: гуляли, читали, рисовали, музицировали, составив неплохой дуэт корнета и фортепиано.
После обряда бракосочетания, парадного обеда в Николаевском зале Зимнего дворца и великолепного бала молодые супруги, наконец, уехали в свой Аничков дворец, ставший для них, как и Гатчина, настоящей семейной крепостью.
Впереди у них было 28 лет совместной жизни, сложившейся так, что Александр III позже записал в своем дневнике:
«Такую жену, как я имею, дай Бог каждому иметь, и тогда можно быть спокойным и счастливым».
Если между супругами и случались размолвки, то совсем незначительные, быстро заканчивавшиеся примирением. К примеру, из-за танцев, которые Мария Федоровна обожала и порой на балах «танцевала до упаду», в то время как ее муж предпочитал курить и вести разговоры в мужской компании.
Бывали случаи, когда Александр Александрович (уже император) сам забирал дирижерскую палочку у капельмейстера, чтобы прекратить музыку и завершить затянувшийся танцевальный вечер.
В вынужденной разлуке они писали друг другу нежные письма. В их счастливом браке родилось шестеро детей. Мария Федоровна сама занималась их воспитанием. Своего первенца они назвали в честь умершего Николая. Он стал последним русским царем императором Николаем II.
Супруги любили посещать Данию. Прогулки, чтение любимых книг, встречи с приятными сердцу людьми и, главное, никаких государственных обязанностей – о такой жизни Александр Александрович мог только мечтать! В Копенгагене он увлекся покупкой старинных вещей из стекла, фарфора, серебра, и это стало началом создания обширной коллекции произведений искусства, хранившихся впоследствии в Аничковом дворце.
Малый двор в этом дворце находился постоянно. В нем проводились официальные церемонии, рождались и росли дети, устраивались балы и музыкальные вечера. Для молодой четы в Аничковом дворце были заново отделаны жилые покои.
Устраивались основательно, поскольку даже став императором, Александр III с семьей по-прежнему жил в Аничковом, хотя главные церемонии, как того требовал протокол, проводились в Зимнем. Как резиденция императора Аничков дворец в царствование Александра III был центром государственной жизни. В нем проводились даже заседания правительства.
Жизнь страны все эти годы будет удивительным образом напоминать те же традиционные неторопливые порядки, что были заведены в семьи цесаревича, а позже – императора.. «Затишье перед бурей» - так назовут эпоху правления Александра III. Но, для Марии и Александра это было счастливым временем.
Мария Федоровна активно занималась общественной работой. Возглавила Российское общество Красного Креста, взяла шефство над Кавалергардским и Кирасирским полками, открывала детские приюты, убежища для бедных. Вместе с императором Александр III участвовала в создании фондов Русского музея. На деньги царской казны супруги заказывали картины художникам-передвижникам — Крамскому, Верещагину, Репину, Поленову.
Если в Петербурге жизнь Александра III и Марии Федоровны была в основном связана с Аничковым дворцом, то из загородных резиденций императорская семья чаще всего посещала Коттедж в Петергофе и Гатчинский дворец, который впоследствии стал их основной резиденцией.
О Гатчинском дворце обычно упоминают в связи с царствованием императора Павла I, хотя время правления Александра III было в Гатчине не менее оживленным. После вступления Александра III на престол посещения дворца становятся регулярными. Пребывание Императора с семьей в Гатчине продолжалось ежегодно от начала марта до конца мая и от начала октября до 31-го декабря.
В Гатчинском дворце императорская семья избрала для проживания комнаты в антресольном этаже Арсенального каре. В убранстве этих помещений в ту пору не было подчеркнутой целостности: мебель в стиле Жакоб соседствовала с кустарными табуретками, пуфиками и креслицами; китайские фарфоровые вазы уживались с фигурками животных датского фарфора; сосуды цветного стекла фирмы Галле стояли рядом с дешевым сувенирным стаканчиком с надписью «Память о Крыме».
В покоях всех членов семьи – множество фотографий. Альбомы – на столах и стульях, фотографии на стенах. Большей частью это семейные снимки: Александр III и Мария Федоровна с детьми, портреты родителей Марии Федоровны, датского короля Христиана IX и королевы Луизы, сестры Марии Федоровны, принцессы Уэльской, будущей королевы Великобритании Александры с мужем и детьми.
Александр III приезжал в Гатчину, потому что ценил возможность пребывания на природе, чувство уединения, любил рыбную ловлю. Различным способам рыболовства он предпочитал ловлю рыбы ночью. Неудачным для него на гатчинских озерах считался лов в несколько десятков рыб (крупные, в основном щуки, в записях отмечались отдельно). В среднем он ловил до двух сотен, отправляясь на рыбалку после 10 часов вечера.
Придворные, привыкшие к изысканной роскоши быта своих монархов, изумлялись и втихаря язвили: идеал мещанского счастья. На трон, похоже, сядет мужлан и русофоб, а двор могут вообще распустить за ненадобностью.
Да, цесаревич с супругой создали для себя тихий, скромный, даже непритязательный семейный уют. Даже не царского, а вполне мещанского образца. Жизнь вдали от городской и придворной суеты, в окружении родных российских пейзажей.
Простой в быту Александр носил одну и ту же одежду до дыр, а когда она изнашивалась окончательно, то дочь датского короля собственноручно чинила ее. Они ели самую простую пищу, ходили по грибы и ягоды, частенько обедали на природе.
Идиллия, которую практически никто не понимал. И от таких будущих правителей ничего хорошего не ждал. Ни пышных балов и приемов, ни роскоши Зимнего дворца, ни изощренного этикета, который со времен Екатерины Великой уже стал привычным.
Но был еще один вариант, который одновременно и манил высший петербургский свет, и пугал.
Последние полтора десятилетия перед своей смертью император Александр II вел двойную жизнь. Его сильнейшая страсть к молодой княжне Екатерине Долгоруковой, получившей после рождения сына титул княгини Юрьевской, стала причиной того, что император Российской империи жил на две семьи, а после смерти своей законной жены в 1880 году, он, выждав минимальный срок траура, не обращая внимания на мнение родни, женился на своей давней возлюбленной. Этот брак был морганатическим, а это значило, что новая жена и ее потомки не смогут претендовать на императорский трон.
Однако и без того натянутые отношения с цесаревичем еще более обострились. К тому же в столице ходили слухи о том, что император собирается короновать «Катю», а наследником престола сделать их сына, не без основания полагая, что не слишком волевой цесаревич не сможет этому воспротивиться. А уж княгиня Юрьевская сделает все, чтобы императорский дом Романовых засверкал всеми гранями.
Но император не учел силу характера свой невестки. Все это время Мария Фёдоровна оставалась на стороне своего мужа, разделяя все его чувства, но также играла и роль «буфера», пытаясь насколько это было в ее силах, смягчать и сглаживать конфликты в семье Романовых.
Ее главной опорой была крепкая, счастливая семья. Александр Александрович стал верным мужем, первым за несколько поколений Романовых. Заботливым отцом.
За 14 лет брака у Александра Александровича и Марии Фёдоровны родилось шестеро детей. В 1868 году на свет появился первенец — Николай — будущий последний российский император Николай II, которого в семье все звали Ники, через год появился — Александр (умер, не дожив до года, в апреле 1870 года), в 1871 году — Георгий (умер в 1899 году), в 1875 году — дочь Ксения (умерла в 1960 году в Лондоне), а еще через три годы — Михаил (убит в 1918 году). Последний их ребенок — дочь Ольга родилась в 1882 году (умерла в 1960 году в Торонто), когда Александр уже был императором России.
Очарование жены наследника престола нравилось всем, оказывая на людей по-настоящему магическое действие. Несмотря на свой небольшой рост Мария Фёдоровна отличалась такими величественными манерами, что своим появлением могла затмить всех. На редкость общительная, подвижная, с веселым и живым характером, она сумела вернуть российскому императорскому дому тот блеск, который был потерян после болезни императрицы Марии Александровны.
При этом Мария Фёдоровна любила живопись и увлекалась ей, она даже брала уроки у известного российского художника А. П. Боголюбова, также она очень любила верховую езду. И хотя поведение Мария Фёдоровны давало многим повод упрекнуть молодую цесаревну в некотором легкомыслии и поверхностности интересов, она пользовалась всеобщим уважением.
В этом нет ничего удивительного, она обладала цельным и очень сильным характером и вместе с тем удивительным чувством такта, который не позволял ей открыто демонстрировать собственное влияние на супруга.
У молодой цесаревны складывались прекрасные отношения со свекровью и свекром. Александр II относился к ней с нескрываемой симпатией, которая несколько сглаживала росшее год от года охлаждение в отношениях с его старшим сыном.
Все дело в том, что цесаревич Александр и его близкое окружение к началу 1870-х годов превратились практически в оппозиционный политический кружок. Ни о какой критике Царя-Освободителя и его деятельности речь не шла, однако нескрываемое внимание ко всему русскому, противопоставление устремлений и национальных чувств космополитизму императорского двора и российской аристократии выглядели демонстративно.
При этом будущий император испытывал стойкую неприязнь к Германии (особенно к Пруссии), в чем находил полную поддержку своей жены. К Пруссии, которая отторгла после войны 1864 года у ее родной Дании часть земель — Шлезвиг и Гольштейн, Мария Фёдоровна испытывала устойчивую неприязнь, которую ей не всегда удавалось скрыть.
В марте 1881 года в результате террористической атаки погиб император Александр II. По стечению обстоятельств удачное покушение на государя было совершено в тот день, когда он собирался подписать проект политических реформ, получивших название «Конституции Лорис-Меликова».
Пусть данный проект и намечал лишь первые робкие шаги на пути к конституционному ограничению самодержавия, он мог стать началом преобразований всей страны.
Но этого не произошло. На престол взошел новый император. Теперь Мария Федоровна стала Императрицей Всероссийской. Добавилось больше забот, чаще приходилось бывать в Петербурге, участвовать в государственных делах.
А княгиня Юрьевская с детьми была почти немедленно выслана за границу. В Россию она больше никогда не приезжала.
Мария Федоровна не потеряла любви народа, очаровывая всех своей простотой и обаянием. А если к этому добавить её усиленные занятия, то неудивительно, что ее воспринимали как добрую мать всей страны.
То, что Дагмар, став уже императрицей Марией Фёдоровной, сделала для своей новой родины, описано неоднократно и разобрано довольно подробно. В конце концов, сама она во время переписи 1897 г. в графе «Занятие, ремесло, промысел, должность или служба», написала: «Управление Ведомством Императрицы Марии».
Ведомство носило ещё название «Четвёртое отделение Собственной его Императорского Величества канцелярии». То есть это была государственная структура, занимающаяся управлением всей (подчеркнём: всей) благотворительностью на территории Российской империи. Грубо говоря, всё то, что было сделано хорошего для простых людей от лица государства в период с 1881 по 1917 гг., так или иначе связано с именем Дагмар.
Ко всему прочему, она обладала незаурядным умом, понимала происходящее в стране и в мире, но у нее хватало здравого смысла и такта не вмешиваться в государственные дела. К тому же было очевидно, что её супруг и сам благополучно со всем управляется.
Александр III в отличие от своего отца проводил политику контрреформ, все возможные конституционные преобразования были отменены. В то же время за годы царствования Александра III Россия не вела ни одной войны, за что монарх получил официальное прозвание Царь-Миротворец. Его тринадцатилетнее царствование было спокойным и неторопливым, как и сам самодержец.
При этом личная жизнь императора, как и прежде, была пронизана счастьем. Оно не было беззаботным, однако действительно было. Внешне в жизни Александра и Марии почти ничего не изменилось. Император, как и раньше, оставался подчеркнуто, некоторые отмечали, что до аскетизма, скромным в быту, и в таком его поведении не было никакой позы.
Хотя и служило неиссякаемым источником насмешек со стороны вечно всем недовольных оппозиционеров. А их в это внешне спокойное царствование было предостаточно, равно как и всевозможных народовольцев, радетелей за народное благо и террористов, конечно.
Куда же без них? Благополучно отправив на тот свет «царя-освободителя», множившиеся революционеры мечтали о продолжении. И гневно роптали на невозможность заниматься любимым делом при ужесточившемся режиме.
Именно тогда появились первые сплетни о том, что царь – хронический алкоголик, прячущийся в своей Гатчине от людских глаз и поощряющий самые жестокие расправы над инакомымлящими. Эти легенды благополучно перекочевали в следующий век, а там – в учебники истории.
Хороших императоров в России не могло быть по определению.
Но те, кто был близко знаком с жизнью царской семьи, отмечали, что в ней всегда царила удивительно дружелюбная атмосфера, не было конфликтов. Детей они воспитывали в любви, но при этом не баловали. Родители, которые ценили организованность и порядок, старались привить своим детям любовь ко всему русскому, идеалам, традициям, веру в Бога.
Мария и Александр часто тосковали друг по другу, поэтому старались расставаться как можно реже, а когда это происходило, писали друг другу каждый день письма. Опубликованные позднее эти письма сохранили массу трогательных свидетельств их влюбленности, которая не была растеряна на протяжении всех лет их совместной жизни.
Что-то не очень похоже на семью запойного пьяницы.
В любое свободное время семья отправлялась в любимые загородные места, где в окружении родственников, уважаемых ими слуг, могли предаваться любимым делам, такими далеким от того, что любили монархи в Версале и совсем не похожими на утехи прежних русских Императриц.
Беда пришла, откуда не ждали.
Император Александр III любил отдыхать с женой и детьми в Крыму, куда добирался по недавно проложенным железным дорогам. Маршруты, которых было несколько, царь выбирал сам: ехать либо через Харьков, либо через Киев и Брест. Состояние путей и вагонов периодически проверялось, однако не соблюдалось, пожалуй, самое главное правило техники безопасности.
Дело в том, что железнодорожные чиновники старались сделать путь императора по железным дорогам как можно быстрее (он и сам этого требовал), поэтому разгоняли тяжеленный царский поезд, который по габаритам больше походил на перегруженный товарный, до скоростей пассажирских составов, которые были несравненно легче по весу.
В октябре 1888 года царский поезд возвращался из Крыма в Петербург. Вначале было решено ехать по Юго-Западному направлению, но в последний момент было указано свернуть на Курско-Харьково-Азовскую дорогу. Состав разогнался до скорости в 68 км/ч, что раскачало вагоны поезда, а те, в свою очередь, расшатали пути, не предназначенные для такой скорости. В 14 часов 14 минут на перегоне Тарановка-Борки императорский поезд сошел с рельсов. 10 вагонов рухнули на насыпь, а те из них, которые находились посередине, были разрушены полностью.
В момент крушения вся царская семья, за исключением детей Александра III Ольги и Михаила, находилась в вагоне-столовой. Произошел толчок, который всех повалил на пол, а за ним случилось обрушение крыши и разрушение некоторых стен вагона.
Оставался маленький проем, из которого вылез император, поднял на себе крышу, чтобы члены его семьи и приближенные смогли выбраться. Через несколько минут уже подоспела помощь, но этих минут было достаточно, чтобы император получил серьёзные травмы.
Он стал жаловаться на боли в пояснице. Как оказалось, во время крушения император упал и сильно ударился, но смог быстро подняться. Однако этого хватило, по заключению медиков, чтобы начала развиваться болезнь почек. Александр III так и не смог оправиться от травм и повреждений, полученных во время крушения императорского поезда.
Больше из царского семейства никто не пострадал. 13 человек погибли в вагоне прислуги, который был разрушен полностью, а в царском вагоне погибли камер-лакеи, стоявшие в дверях. 22 жизни унесла эта трагедия.
Россия восприняла спасение императорской семьи как чудо. По всей стране проводились благодарственные богослужения, а в Москве и Петербурге императора встречали флагами, демонстрациями, молебнами и пением гимна "Боже, царя храни!". На месте крушения поезда были построены несколько храмов и часовен, а в некоторых губерниях отливались памятные колокола, закладывались памятные церкви, писались иконы.
А император скончался от болезни почек 1 ноября 1894 года в возрасте 49 лет на руках у императрицы.
Этот момент стал переломным в её судьбе. Да и в судьбе России тоже. Старший сын Николай становился во главе страны, все это происходило в суете прощания с Александром III. Одновременно по непонятным причинам спешно устроили свадьбу нового императора с гессенской принцессой Алисой, хотя еще даже не отметили сороковины.
Переплеталась череда свадебных и поминальных обрядов и событий. Гости не успевали менять выражение лица с сугубо печального на сдержанно-торжественное. Не могла Дагмар не чувствовать, что всё это неспроста. Хотя бы коронацию решили отложить. Не мешать и её сюда. Пусть всё уляжется, страна успокоится.
«Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный, покойный родитель».
Совершалась коронация спустя полтора года. Действительно, утих весь траур давно, жизнь текла своим чередом. Но вдовствующая императрица Мария Федоровна видела, что мир меняется, что не будет все как прежде. Рушилась и семья. Николай с первых дней семейной жизни попал род сильнейшее влияние жены, теперь определяющим было её мнение, а не материнское. Но молодая императрица не обладала ни умом, ни тактом своей свекрови и любви двора и народа не обрела, скорее, наоборот.
Теперь Дагмар еще чаще гостила у себя на родине в Дании, там ей было комфортно, но она понимала, что больше стала русской, и жизнь ее там, где неспокойный Петербург. Она пыталась исправить в меру сил своих ситуацию. Пыталась предотвратить неизбежное.
Мария Фёдоровна была одной из ярых противниц Распутина, вернее того ореола, который его личность создавала вокруг монаршей особы. Как он своим поведением, порочил их честь и достоинство одним своим наличием. Пыталась она уговорить Николая не принимать на себя правление армией во время Первой Мировой. Не потому, что сын не способен быть главнокомандующим, это ей было сложно оценить, вопрос в другом - императору следовало быть в столице. Иначе могло случиться все что угодно.
В начале 1917-го Дагмар узнала, что сын отрекся от престола. Она тут же поехала к нему. В том самом вагоне, где Николай подписал отречение, они очень долго говорили один на один, никто не знает о чем. Свидетели описывают, что после этого разговора с матерью Николай вышел на улицу и долго и грустно курил, глубоко задумчив. Князь Александр Михайлович, сопровождавший вдовствую императрицу рассказывал, что она потом плакала горько, не могла остановиться. Николай с матерью больше никогда не встретятились.
Мария Фёдоровна была в Киеве, когда узнала, что ее сын арестован вместе семьей. Временное правительство заставило ее покинуть город. Она сопротивлялась, но не помогло, она уже ничего не решала. Она поселились в Крыму, но и там стало опасно.
Феликс Юсупов в своих мемуарах рассказывал, как матросы вломились в дом, как Марию Федоровну, пожилую женщину, подняли с кровати, всё обыскивали, а она, вдова всесильного императора Александра III стыдливо закрывалась от них за ширмочкой. Забрали у нее письма, отобрали Библию, саму даже думали арестовать, но удалось этого избежать. Каждый день в России мог стать последним днем, по крайней мере, последним днем на свободе.
Дагмар вернулась на родину, в Данию. Там она там узнала о гибели семьи Николая, о смерти сына Михаила и еще многих Романовых, оставшихся в России. Она грустила и о том, какое кровопролитие началось в России. Эмигранты пытались её вовлечь в политику, для громких заявлений, но она отказалась. Осталась наедине со своим горем.
Осталось ждать своего последнего часа. Он настал когда ей было 80 лет. Живыми из детей её тогда были лишь дочери.
P.S. Чутье в свое время не обмануло датского сказочника: вторая половина жизни его любимицы действительно оказалась печальной. Но он не мог и подумать о том, что благодаря Дагмар станет одним из любимых писателей на ее новой родине. Вообще-то в России сказки Андерсена знали, но не то чтобы они были известны очень широко. Да, их переводили, их особенно ценил Белинский, а также писатели и критики условно революционного направления: Добролюбов и Чернышевский.
Возможно, это и сослужило Андерсену плохую службу: Санкт-Петербургский духовно-цензурный комитет вынес резолюцию, что надобно сказки запретить.
«Взгляд автора — взгляд языческий и еретический, произведения не могут быть рекомендованы к напечатанию».
Ситуация изменилась, когда в России оказалась Дагмар. Андерсен стал не просто издаваться. Он стал издаваться широко и с размахом в новых, гораздо более удачных переводаъ. Словом, то, что у нас и у наших детей есть «Стойкий оловянный солдатик», «Снежная королева», «Принцесса на горошине», «Гадкие лебеди» и «Дюймовочка», — это тоже, по сути, заслуга русской императрицы Марии Фёдоровны, бывшей датской принцессы Дагмар.