Фото моё.
В день первый года надо мной
Кружился ливень ледяной,
Колол мне щёки, глаза, уши,
Сосулек иглы с веток рушил.
Сковал дорожку тонким льдом,
И я скользил, чтоб попасть в дом,
Но ветер ставил мне подножки,
Я рухнул в льда и снега крошки.
Как будто белой стекловатой
Сугроб накрыло сыроватый,
С шипами срезанные розы
Мне в руки впились как занозы.
Я выбирался, огрызаясь,
Словами скверными бросаясь,
А на снегу мои кровинки
Смотрелись ярко, как рябинки.
Вот наконец-то и ступени -
Их я не чистил из-за лени,
Ещё разок я поскользнулся,
И как положено - ругнулся.
Со злостью дверь я открывал,
В замОк застывший ключ совал,
Но мне опять не повезло -
Ключ обломился мне назло.
Тогда завыл я как сохатый,
В лесу живущий лось рогатый,
И чтоб попасть в родную «хату»,
Пытался дверь открыть лопатой.
Но обломился черенок,
Я не попал в свой «теремок»,
Пошёл в сарай, схватил топор,
И в дом вломился в свой как вор!
А кто внутри был - ещё спали,
Рассвета первого все ждали,
Лишь я один во мраке встал –
Котов пропавших я искал…
Когда салюты прогремели,
Коты как будто ошалели,
Бежали в страхе врассыпную,
Не зная – в сторону какую…
Я мог понять тогда зверьков –
Не каждый жертвой стать готов -
Облавой мог быть для котов
Салют из тысячи стволов!
А дело в том, что как-то в мае,
В каком году - точно не знаю,
В сарае кошка окотилась,
И в нём потом и поселилась.
Я прогонять не стал котов,
Давал им корм лучших сортов,
Провел тепло и свет в сарай,
Устроил там кошачий рай.
Они, конечно, расплодились,
Мышей ловили и резвились,
Но брань соседей я услышал,
И плодовитость «ограничил».
А дальше жили они мирно,
Вели себя послушно, смирно,
Пугала их только стрельба –
Салют и чья-либо пальба.
Тогда коты все разбегались,
И иногда даже терялись,
Я в этот раз их шёл считать -
Котов вернулось всего пять…
Салют, конечно, «развлекуха»,
Для глаз, для мозга и для уха,
Но для зверьков различий нет -
Салют палит иль пистолет…
Мы, люди, к грохоту привычны –
К чужой стрельбе мы безразличны,
Но кот, зайчишка, птичка знают -
Стреляют, значит, убивают…