Часы пробили полночь. Карина любила это время, которое всегда было предвестником чего-то нового. Но засыпала девушка плохо. Укутавшись в одеяло, попыталась представить, что превратилась в чайку. Взлетела высоко в небо и оттуда наблюдает, как меняются внизу оттенки моря. От тёмно-синего и кобальтового на глубине, постепенно бледнея к берегу, и выплескиваясь совсем уж кристальной слезой на песок. Птица могла наблюдать за косяками рыб и дельфинами, за катерами и неспешными катамаранами. Она могла пролетать над самыми головами людишек, и, подхватывая на лету кусочки хлеба, снова взмывать вверх. Это была полная свобода, но почему-то сегодня подсознание унесло девушку в другое русло.
Карина оказалась в маленькой деревянной лодке. Едва начинало светать— над гладью небольшого водоёма стелился туман и было слышно, как ветер нежно перебирает листву прибрежных ракит. Девушка опустила пальцы в озеро— вода была удивительно шёлковистая и прохладная. Через какое-то время туманная дымка рассеялась в воздухе, наполняя его свежестью, которой было невозможно напиться. Чем больше утро отвоёвывало у ночи минуты, тем больше жизни ощущалось. Шустрые водомерки носились по водной глади, как олимпийские фигуристы. На миг девушка зажмурилась, и вот уже она сама невесомо скользит по озеру. Начались густые заросли, и Карина точно знала, что вон в той осоке утка высиживает утят, и стоит только приблизиться, как раздастся возмутительное крякание, и на любого, нарушившего покой, набросится рассерженная мамаша.
Внезапно шальная мысль развеселила девушку-водомерку, а через секунду в небо взлетела стрекоза с перламутровыми слюдяными крылышками и золотистымими глазами. Едва справившись с новым юрким телом, Карина пронеслась над зарослями и присела на самый краешек утиного гнезда. Кряква не обратила внимания на гостью, и вскоре девушка была вознаграждена—послышался лёгкий треск и один из утят проклюнулся на свет. Он расчищал путь к свету своим маленьким клювиком и попискивал. Налюбовавшись, Карина вернулась в лодку. Вёсел не было, но лодка плавно скользила, подчиняясь какой-то неведомой силе.
Проплывая возле камышей, девушка наломала несколько спелых соцветий рогоза. Гладя бархатистые свечи, в голове всплыло детское воспоминание. Родители устроили кротам ловушки— затопили домики несчастных зверушек. Когда животные вылезли на поверхность, папа отнес их в лес, а маленькая Карина, исцарапавшись в кустах ежевики, следила, куда именно. Дождавшись возвращения отца, девочка собрала в подол платья мокрых, ничего не понимающих кротов и под покровом ночи переселила их на соседний участок. Улыбнувшись давним воспоминаниям, Карина распотрошила камыш и пух мягко опустился на воду. Почти тут же начали выпрыгивать обманутые рыбки. Небо посветлело, приобретая зеленоватый оттенок. Свесившись со своего нехитрого суденышка, Карина завороженно следила за плавными движениями водорослей. Вода оказалась настолько чистой— было видно, как по дну деловито ползают раки, а мальки, как брошенные горсти семечек, рассыпаются от движения лодки.
Первые лучи солнца робко проникли в комнату и осторожно ощупали узоры на занавеске; прочитали название книги на столе; прыгнули на кровать, где спала девушка. Лучи погладили её по растрепавшимся локонам, по щекам, и уже осмелев, разбежались по полу бликами солнечных зайчиков. Карине вновь захотелось стать чайкой, и, расправив крылья, взмыть в небо, навстречу рассветным волнам, которые набегали с востока и заполняли город. Девушка мягко пробуждалась от тёплого волнующего прикосновения, и, в предвкушении чего-то очень хорошего, открыла глаза и всем своим существом впитала рождение нового дня...