Пожар
Пожар на территории автомобильного завода. Ночью Люду разбудили стук в дверь, громкие голоса соседей.
– Вера, одевай девочку, собери документы. Если огонь пойдет в нашу сторону – придется выходить из дома. – Папа накинул тужурку и выбежал во двор.
– Славочка, осторожно,… не рискуй! – папа не расслышал, что ему вслед выкрикнула мама Вера.
Соседки стояли у окна на лестничной площадке.
– Хочешь посмотреть? – позвали они Люду.
Зрелище было страшноватое: по красному фону бегали черные фигурки людей, что-то взрывалось, разлеталось искрами…
– Машины… Машины сгорят… Пожарка еще не приехала! – какие-то мужчины сбегали вниз по лестнице, громко топая.
Люда разглядела ряд грузовиков, выстроившихся на заводском дворе. Машинки были, как игрушечные… Напротив полыхала стена заводского корпуса.
И вдруг одна из машин, с краю, поехала – к воротам, из ворот… Через несколько минут тронулась следующая, потом еще одна…
– Славка машины отгоняет… Рисковый! Хоть бы не взорвался! Бензин… Заправленные… Папа твой! – встряхнула Люду за плечи соседка.
– Папа? Одна из черных мелькающих фигурок – был ее папа?! – Люда прижалась лбом к стеклу.
С оглушительным воем сирены подъезжали пожарные машины. Что-то взорвалось, взметнувшись клубами огня и дыма, так что задрожали стекла окна. Игрушечных машин уже не стало видно. Стену их дома мощно поливали из брандспойта, струи воды бились в стекло, пенились…
Остаток ночи спали, почему-то не раздеваясь.
Папа пришел под утро – веселый, пропахший дымом… Люда заметила, что у него необычно красные глаза… Оказывается, полопались сосуды от жара огня, и белки были в кровоподтеках, как потом ей объяснила мама.
– Чуть-чуть не успел все вывезти… Две машины взорвались! Как грохнуло позади! Может, на несколько метров отъехал… Думал, ну всё – моя машина взорвалась… То ли я еще жив, то ли уже нет… – рассказывал он со смехом, но руки с чашкой чая от волнения еще дрожали.
Через пару дней папу Станислава вызвали в дирекцию завода.
– Ну, Станислав Андреевич, спасибо, не растерялся, вывез почти все машины… Благодарность тебе!.. Говори, что нужно? Чем можем – поможем!..
- С жильем у нас плохо… Живем в общежитии, жена приехала, дочка… Одну комнату пополам делим с другой семьей. Им трудно, нам – трудно… Если бы нам комнату – в коммунальной квартире?!
Просьбу выполнили… Недели через две семья обустраивала комнату на третьем этаже в доме ИТР. Коммуналка на несколько семей. В соседней комнате жил начальник охраны завода с женой и новорожденным сыном.
Нехитрую мебель смастерили из больших ящиков, сваленных на территории завода. Рыжий сурик и рукоделие мамы Веры – салфетки, связанные крючком из катушечных ниток, – превратили ящики в комод и тумбочки. Стало уютно.
И потом родилась Верочка...
***
Война – глазами моей мамы, тринадцатилетней девочки, окончившей 6-й класс…
21 июня, воскресенье… Собирались съездить в Сокольники, но днем прибежала заплаканная соседка – Антонина, тётя Тося…
- Верка… Война… Всё… Объявили… Слушай…
Включили черную тарелку репродуктора. Две женщины обнялись и застыли, слушая чеканную речь Левитана. Девочки – Люда и Вера – притихли, понимая: что-то случилось…
- Верка, давай в магазин сходим… Что-то надо взять… Соли, спичек, крупы какой-нибудь…
Жизнь изменилась… Мальчишки во дворе играли в войну… А девочки помогали заклеивать бумажными полосками стекла в окнах. Варили целую кастрюлю крахмального клейстера, нарезали бумагу на ленты… и клеили.
В конце лета завод организовывал эвакуацию для детей заводских работников. Мама Вера собирала детскую одежду, не переставая говорить и говорить Люде, как нужно следить за Верочкой, как одевать, чтобы не простудилась, как укрывать, что не давать есть… Люда молчала… Только Верочка подходила то к маме, то к сестре, принося свои игрушки и спрашивая, что можно взять с собой?
Детей отправляли на автобусе с территории завода до какой-то подмосковной железнодорожной станции, где формировался эшелон эвакуации.
Заводской двор гомонил щебетом ребятишек и голосами родителей… Сделали перекличку по списку, сели в автобус. Люда держала Верочку на коленях, та махала ладошкой маме и папе, стоящим у автобусного окна. Мама еле сдерживала слезы, тихо все говорила и говорила… Папа старался улыбаться и шутить:
– Ничего не бойтесь! Это ненадолго! Люда – ты старшая, я на тебя надеюсь…
Автобус тронулся. Провожающие разошлись…
Папа Станислав ушел на работу в заводской гараж, мама Вера вернулась в пустую комнату, где валялись разбросанные детские вещи и оставленные игрушки… Сейчас она могла дать волю слезам…
Вечером прибежал взволнованный Станислав:
– Нам надо быть всем вместе… Куда им уезжать? Одним? Нельзя!!! Я сейчас мигом… на машине. Еще не должны уехать – успею, заберу их! Что будет, то и будет. Только вместе!!!
Детей уже устроили в купе поезда. Обещали скоро накормить ужином. Верочка капризничала и просила, чтобы ей дали конфетку…
– Нет у нас с собой конфеток… Давай лучше книжку почитаем… – Люда старалась отвлечь сестренку. А та шарила по кармашкам своего пальтишка и залезла в карман пальтишка сестры.
– Нашла!!! – она покрутила в руках что-то круглое, зеленого цвета, облепленное сахарным песком. – Это леденец! – и сунула в рот.
Через несколько секунд выплюнула, сморщилась и приготовилась заплакать... Леденец оказался маленьким обмылком, а в кармане действительно оставался сахарный песок, осыпавшийся давно от чего-то сладкого…
Верочку надо было успокоить. Люда посадила ее к окошку и … не поверила собственным глазам. По перрону быстрым шагом ходил их папа, спрашивая что-то у прохожих…
– Папа, папа!… – Люда стала стучать по стеклу. – Мы здесь!...
Он услышал, увидел… Через несколько минут уже помогал спускаться дочкам из тамбура.
– Мы с мамой решили, что будем все вместе. Остаемся в Москве!!! Вместе!!!
***
Папу Станислава призвали в армию осенью 1941-го. Заводской шофёр отправлялся в Подмосковье… военным шофером. Оборона Москвы. «Будем защищать столицу!». Папа шутил, подбадривал жену и дочек…
Люда запомнила, как мама тихо плакала весь день, как за одну ночь, раскроив Верочкино байковое одеялко, сшила папе тёплое белье, поливая его слезами. Наверное, эти слезы были самой лучшей защитой…
Рабочая карточка
Одной маминой рабочей карточки было мало, а у детей были – детские. Что там отпускали на них…
Зимой 1942 года тринадцатилетняя Люда пошла работать на «Московский автомобильный завод имени КИМ» – так до военных лет назывался будущий АЗЛК (или «Москвич»). С первых месяцев войны завод перестроился на военную продукцию и ремонт танковых двигателей. Как ни высокопарно это звучит, но это правда: дети заводчан, ушедших на фронт, заменяли у станков своих отцов…
«Я помню свой первый рабочий день, – вспоминала мама. – Мастер, добрый такой усатый дядечка, поставил передо мной целый ящик черных, масляно лоснящихся круглых деталей, еще теплых…».
– Ну вот, детка… Тебе их нужно посчитать…
– А почему они тёплые?
– А их опускали в горячее масло, чтобы они были прочными…
Мастер высыпал детали на металлический стол и отошел. Люда начала считать: «Один, два, три, четыре…» – отодвигая по столу детали по штучке от общей кучи, – … десять, одиннадцать, двенадцать…».
На поверхности стола уже не осталось свободного места. Она стала перекладывать детали обратно в ящик, одна упала на пол и покатилась. Пока Люда догоняла тяжеленькую деталь-беглянку, она забыла, на какой цифре остановилась… Стала опять пересчитывать детали уже в ящике. Подошёл мастер.
– Ну, посчитала?
– Я начала… и сбилась… В ящике 11… или 12…
– Ну… Если по одной будешь считать – и до вечера не сосчитаешь… А их уже ждут в соседнем цеху… Вот смотри, учись, как надо.
Мастер снова высыпал детали на стол. Ловко, двумя пальцами, как рогаткой, захватывая сразу по два кругляшка, отсчитал десяток, сбросил в ящик и одну детальку из отсчитанных надел на большую проволочную петлю, висевшую рядом.
– По десять считать быстро. А на проволоке у тебя будет количество десяток. Останется только посчитать, сколько на проволоке – и готово! Давай теперь сама!
Люде понравилось так считать. Она как будто нанизывала железные бусины на нитку… Через полчаса всё было посчитано.
- Молодец, соображаешь! – похвалил мастер. – Сейчас еще детали привезут… Пойдем, покажу, что в соседнем цеху…
Пока всё это было похоже на игру… Но подростки считались полноценными работниками и получали «рабочие карточки». «Рабочая карточка» – это возможность получить больше полагающихся продуктов, чем на карточку «иждивенца» или детскую.
Уже совсем скоро, от мастера к мастеру, Люда стала учиться сверлить в металлических пластинах отверстия разных диаметров, менять сверлышки, размечать заготовки, снимать напильником заусеницы с металлических деталей… Всё она делала медленно, но очень аккуратно. Ее не торопили, оценивая, что сверла не ломает, детали не пускает в брак, перенимает новое быстро и толково…
***
… Ей снился каток, гирлянды лампочек, тихая музыка, снежок…
– Ах ты, лентяйка!!! Спать сюда пришла!!! – кто-то расталкивал, тормошил спящую на деревянном поддоне Люду.
Она села, не сразу понимая, что происходит… Кто-то из незнакомых мастеров разбудил ее и продолжал ворчать.
– Отец на фронте воюет, а ты на работу спать приходишь?!!!
– А я уже всю норму сделала… И потом легла…
По графику иногда приходилось Люде выходить в ночную смену. Сейчас, зимой, невыносимо хотелось спать...
– Влепили бы тебе выговор! Или уволили!!! И правильно! – сердитый мастер отошел на несколько шагов, оглянулся, погрозил пальцем: – Твоё счастье, что сейчас обеденный перерыв!..
Мама вспоминала, что однажды – в выходной день – её нашли и срочно вызвали на завод. Пришел важный оборонный заказ… Дело не шло, свёрла ломались… Большую металлическую пластину нужно было многократно и точно просверлить. По нелепому стечению обстоятельств в цеху осталось одно рабочее сверло нужного диаметра.
Начальник цеха, ругаясь на подчиненных, позвонил в отдел кадров: «Тополинскую найдите, Люсю… Вызовите в цех… Я только ей доверить смогу, она сверло не сломает… Запорем заказ!..».
Люда тихонько сверлила. Мастер буквально дышал ей в затылок, вытирая потный лоб... "Только не спеши, милая... Только не спеши...". Главное, нужно было плавно и осторожно ввести сверло в металл, а дальше – станок пел, и металл поддавался, как холодное масло. А потом нужно было аккуратно вывести сверло из отверстия, оно могло сломаться и в этот момент… Но Люда уже знала некоторые хитрости, научилась… Сделала…
Серая телогрейка, ватные штаны, клетчатый шерстяной платочек… Похудевшее лицо, темные круги вокруг глаз – усталых и не по-детски серьезных… Мамино военное заводское детство…
Фото 1942-43 гг.