Мир угас вслед за свечкой в предутренней неге,
Пауки улеглись на заслонке печной.
И в июльскую ночь мы мечтаем о снеге,
И в январскую стынь устремляемся в зной.
Антиномии быта съедают пространство
Для возможного счастья в несбыточном дне.
Но мы верим, что есть тридевятое царство,
Где и мир неделим, и нет места войне.
Гарантийному сроку на вечное вместе
Подошло окончание серией дат.
Божий погреб исполнен протухших созвездий,
Распыляющих в мир световой аромат.
Солнце мочится сквозь городские пелёнки,
Кровью зарева брызгает антициклон.
Лишь два облачка: туберкулёзные лёгкие -
Блеклым вихрем наклеены на небосклон.
Водяные тела, что обёрнуты в пластик,
Тают в жажде людской, утоляемой в снах.
Мегаполис нещадно крадёт наше счастье,
И мы едем куда-то в железных гробах.
Пусть пройдёт сто веков, - мы прощальное эхо,
В коридоре смертей растворившийся скоп.
Демон правит, как прежде, механикой смеха,
В натяженьи улыбок читается скорбь.
А нам верится в жизнь закоулков бетонных,
В невозможное детство, непроданный зад.
Но меж полупрозрачных венер с аполлонами
Пролегает из вечности длящийся ад.
Страсти бешеной вьюгой шипят над котлами,
Маскируясь под блики нежнейших из чувств.
И лишь двое из грёз в деревенском бедламе
Познают этот мир за слиянием уст...