Умер Александр Ширвиндт.
И это реальное горе. Хочу выразить искреннее соболезнование его родным, которых к счастью, немало. Александр Анатольевич Ширвиндт великий и последний артист великого поколения. И для меня помимо всего прочего это личная потеря, по сути, ушёл мой последний друг. А дружили мы с 1996 года. Нас никто не знакомил, мы встречались в Английском клубе, раз в две недели, сам не знаю, для чего я к этому клубу присоединился, но не для связей и не для общения, но через некоторое время всё-таки появились знакомые. Я приходил с женой, и наш стол всегда был самым весёлым и самым пьющим, вот через некоторое время к нам стал присаживаться Ширвиндт, он совершенно тогда себя не сдерживал в алкоголе и трубке, причем всегда приходил один. Затем появились еще постоянные люди, сидящие за нашим столом, а вот это уже скорее из-за Ширвиндта, во-первых, из-за его популярности и приятности в общении, а во-вторых, он почти всегда был ведущим нашей культурной программы.
Вчера тупо сидел, уставившись в стену, потом стал смотреть книги Ширвиндта, насчитал их семь, но точно знаю, что это не все его книги. Перечитал его автографы с пожеланиями, холодно было на душе, но, по-честному, Александр Ширвиндт прожил счастливую творческую жизнь, он был столпом нашей культуры, надо как-то написать о Ширвиндте, как о писателе, книги он написал замечательные, читаются легко, как у любого талантливого человека с чувством юмора. Вчера встретил у кого-то: «Ушло поколение блестящих мрачных остроумцев». А вот тут я не согласен, это неправда и поклёп, не могу представить себе мрачного Ширвиндта, Ширвиндт – король иронии, ничего мрачного в нем нет: ирония и жизненная сила.
Вчера же сидел и перебирал разные моменты наших отношений, выбрал два (частично печаталось на странице)
Однажды я ехал после встречи Нового года на фирме. Настроение было смешанное: с одной стороны достаточно паскудное, дела шли - не очень, с другой стороны, я Новый год встречать с детства люблю. На празднике жизни в офисе все упились, я сидел, как болван, стало уже скучно. Потом дело дошло до танцев, столы из торгового зала быстро выносили, и я подумал, что пора сваливать. Подарки я купил заранее, можно было гнать в Троицк. Движение было паршивое, погода мрачная, дождь со снегом, год 1997 (?), примерно 29 декабря. Ехали мы по Ульяновской, и я решил набрать Ширвиндта, поздравить и всё такое. В принципе, у меня так бывает, по наитию приходит в голову мысль, и я ее должен послушно исполнять. К этому времени я дружил с Александром Анатольевичем уже года два, и мы часто виделись в Английском клубе. Он там был сопредседателем совета попечителей, или что-то в этом роде. Звоню, поздравил, а он спрашивает: А ты где? Да вот, говорю, справа - Иностранка. О, говорит, загляни, и объясняет, как добраться, жил он в высотке на Котельнической набережной. Мы малька покружили, но подъехали довольно быстро. Подарок в принципе был, учитывая внезапность, я подумал, что нормально, не стыдно. Правда, как-то зудело, что нетрезвый, ну и ладно, все ж таки праздник.
После поздравлений и заверений, перешли на кухню и приступили к шуткам и возлияниям. Жена Ширвиндта, Наталья Николаевна, накрыла, что бог послал. Александр Анатольевич был в ударе, столько шуток сразу и по любому поводу я еще в жизни не слышал. Да, стены и полки на кухне были заставлены Гжелью: посуда, фигурки, росписи – очень все было красиво. Оказалось, что Наталья Николаевна коллекционировала Гжель, и надо же так случиться, что у меня с собой как раз была гжельская керамика: некая парочка пьет за столом чай, а рядом сидит кот (или кошка). Это была фигурка авторской работы, с синей подписью автора и паспортом. А купил я ее утром, случайно на рынке попалась, просто понравилась. Ведь тогда как: на рынках можно было купить все, что пожелаешь, были бы деньги, а сейчас ни денег нет, ни рынков. Я сразу понял, что подарок ей понравился, к тому же это новогоднее стечение обстоятельств, включая Гжель, только повысило настроение. О чем мы говорили - просто невозможно сформулировать, но в основном о еде и питье, о последнем даже больше. Какие-то случаи, где и кто пил у помоек с друзьями. Ничего о театре, за исключением Людмилы Гурченко. Даже не знаю почему, театр я любил, много чего видел, но это же непрофессиональное виденье и любовь! Его афоризмы можете погуглить, да и в книгах он все изложил, только живая речь лучше. И еще, Ширвиндт матерится красиво, не для связи слов в предложении, вот его такого рода афоризмы, сказанные в различных ситуациях, я и буду помнить, а так, почитайте, за точность нести ответственность не могу.
- Пиво вообще не алкоголь, пиво – это мочегонное.
- Периоды буйного веселья отошли, как воды перед родами
- Порядочность – это когда не стыдно перед самим собой в районе трех часов ночи.
- Из-за тех, кто стал актером не от бога, а от образования, в театре возникает неразбериха.
Если бы я запомнил что-нибудь подробнее из этого потока – так вот нет! тем не менее, общение наше не тормозилось, темы менялись, как перчатки. Первую мы прикончили практически мгновенно. Татка, принеси еще водки – гремел Ширвиндт. Вторую я точно не помню, допили или нет. Дальше я понял, что пора бы и честь знать, но главное, можно ведь осоловеть, а этого не хотелось бы. Так что я выбрал момент и начал откланиваться. Александр Анатольевич взглянул на гжельские часы на стене, сказал «ух ты, мне же сегодня еще играть». Попрощались, я вышел, иду и думаю: «Дойти бы до машины, а он еще играть собрался, гвозди надо делать из таких людей».
В 1997 году я был в Питере на праздновании Дня города и 325-летия Петра 1. Это было 31 мая на борту отеля «Петергоф». Гостей из Москвы пригласил новый губернатор Санкт-Петербурга Яковлев В.А. Приглашены были также всяческие члены и официальные лица. Мы расселись на палубе теплохода, наблюдаем себе Питер при ясной солнечной погоде. До середины Невы редкая птица долетит. Красота. И место выбрали шикарное – напротив Зимнего и Петропавловской крепости, на стрелке Васильевского острова, думаю, за биржевым мостом, потому что моста точно не помню.
Я сидел за столиком с Александром Ширвиндтом. Он вообще был душой всего собрания, и без него все это мероприятие ни на что не походило бы. Яковлева губернатором только избрали, и как-то странно выбрали. Но, дело сделано, и Собчак не у дел. Тогда еще времена были иные, ни тебе каруселей, ни тебе вбросов. Однако народ кожей понимал и уже безмолвствовал. Чувствовал Яковлев себя неуютно, да и вообще, москвичи приехали «развалясь», от питерцев разило провинцией и это чувствовалось во всем. Кто же знал, что этот город подарит нам в дальнейшем вечного президента?
До начала торжественных слововещаний народ потянулся к спиртному, и вдохновенно так потянулся. Александр Анатольевич мощно шутил, превращая волшебством своим самое скучное на свете в самое смешное и веселое. У меня не было ни особых целей, ни особых даже помыслов для этой поездки. Сидим мы, значит, перед Петром Великим, бутербродики с шампанским потребляем, и в самый уже момент начала расслабления и начала торжеств, смотрим – ничего себе! А команда парохода на борт Собчака не пускает! Как так, бывший Мэр Санкт-Петербурга, один из столпов, так сказать! И не пускают. Не порядок! Питерская публика молчит понуро, просто молча глазеет на происходящее. Братцы, это же ваш бывший мэр! Что же вы ведете себя так по-свински. Нет. Тишина. Я тогда почувствовал, что москвичи были свободнее и раскованней. Это конечно лишь представители, но ясен хрен, Москва по взглядам тогда лет на пять Питер опережала. И тут вмешался Александр Анатольевич, быстро спустился по лесенке к трапу и р-р-раз! Готово, Собчак - на борту «Петергофа». Ну, тут народ питерский, как в русской народной сказке: старший прячется за среднего, средний - за младшего, а от младшего - и ответа нет. Так погулял Собчак по палубе, как по пустыне, и прибило его за наш столик. Хлебосольный и доброжелательный Александр Анатольевич усадил прямо за рукав уважаемого изгоя нашего, то бишь, Анатолия Александровича, за стол.
И, как ни в чём не бывало, мы продолжили процесс увеселения и любования Великим Городом, у которого в то время проваливались балконы на головы незадачливым прохожим, на машине можно было проехать с большим трудом из-за отсутствия каких бы то ни было мостовых, а уж в 300 метрах от Невского, так и вообще начинались джунгли заброшенных домостроений.
Мы решили продолжить в городе, с Собчаком очень душевно раскланялись, правда, глаза у него ох какие невеселые были, не то, чтобы загнанные, а грустные. Раскланялись, значит, да и пошли себе по экипажам рассаживаться. Поехали мы в кабак «Старая таможня». Приезжаем, говорят – мест нет и не будет. А тут, ба-а-а, дык это кажись Ширвиндт живой, собственной персоной?! Сразу нас пропустили, стол откуда-то взялся, переместился к занавескам плюшевым. И вот они мы уже и сидим себе, заказываем, чтобы с голоду не умереть. Ну и конечно, употребляем спиртное всяческое, чтобы от жажды не скончаться. А стол то, несмотря на поздний час, очень даже нехилый получился: тут тебе и рыбка, и грибочки, овощи и салаты, короче, всё, что и должно быть на столе у отдыхающих людей.
И так бы и закончился этот милый во всех отношениях день, когда б не Собчак. А вот представьте, через какое-то время открывается входная дверь и заходит в залу Собчак, опять один и опять грустный, и неулыбчивый. А мест-то нет, вот ведь незадача. Ну, тут уж мы, как старые друзья-приятели, руками замахали-замахали, что-то там защебетали-защебетали. И усадили рядом с Ширвиндтом удивленного до бесконечности Собчака. И опять – шуточки–прибауточки. Начались тосты, всё получалось очень убедительно и до слез искренне. Но тот образ Собчака я храню. И дальнейшее, происшедшее с Анатолием Александровичем, имеет для меня совсем другие очертания.
Никогда не переходил на «ты», никогда не называл его «Шурой». Светлая память!
В заключение, я только одну ссылку приведу, запись «Гараж-2024», там дорогой Александр Анатольевич, правда есть некоторые вещи в этой записи, которые слегка раздражают, но это не с Ширвиндтом связано, посмотрите, кому интересно.
https://www.youtube.com/watch?v=U8vL6WtNLk4
Фото: Молодой Ширвиндт
16.03.2024