Подвержен, знанью вопреки
и безнадёжен вопреки сомненьям,
как на цветы садятся мотыльки,
(и как садились все их поколенья)
губами к ощущению руки.
Губам твоим, влекущим взмахи крыл,
не помнить ссуд в преддвериях судилищ.
А мне, в сознании, по капелькам росы,
к следам пыльцы, осевшей вместе с пылью,
безвестный кто-то прилагает сны.
И в этой квинтэссенции из лжи
того, что предначертано сегодня,
несу в себе твои я миражи,
и память, гуттаперчевая сводня,
пари сулит тобою мне на жизнь.