Чужую жизнь, как маленький росток,
Вновь норовят втоптать да в грязь поглубже
Без шанса на спасительный глоток.
Всё от того, что миру стал не нужен.
Седых волос взъерошенная прядь,
Шрам на лице и грязная накидка.
Никто не знает даже, как и звать,
Лет шестьдесят дают ему навскидку.
Бродяга, бомж, отшельник, дряхлый дед-
«Имён» так много в этом сером списке.
Всем всё равно, во что старик одет,
И то, что ест из старой гнутой миски.
Но он ведь с человеческой душой,
Судьбою бит, а вы его — под плети.
Лицом не вышел — значит, всё, чужой?
Ей богу, ну, как маленькие дети.