Над заснеженной аллеей поднимается луна,
Безупречная, как капля молока.
Я стою у батареи, наблюдая из окна
За фигурой у табачного ларька.
Снег позвякивает мелочью. Желание курить
Одиночество, как вяленый табак,
Не проходит. Как-то не о чем и не с кем говорить,
Кроме как с самим собою, кроме как
С пожелтевшими страницами просроченных газет.
Из-за них вторую пятницу подряд
Мне такая штука снится, что я вовсе не поэт,
А школяр на задней парте декабря.
У декабрьской погоды не попросишь перемен,
Эта музыка звучит сама в себе.
До чего же неохота продолжать эксперимент,
Называемый доверием к судьбе.
Так светло, как будто включена еще одна луна.
Тихо. Только где-то сбоку и внизу
Ноет ржавая уключина разбитого окна,
Как болючая ключица на грозу.
Кошка греется на люке, не отходит ни на шаг.
Сквозняком из не заклеенных щелей
Под вельветовые брюки, под вельветовый пиджак
Заползает гуттаперчевая лень.
Всюду белая, как некогда заметил Геродот
О зиме в Гиперборее, мошкара,
Словно пепел человека, заглянувшего за тот
Край познания печали и добра.
До известного предела напрягаются глаза,
Но и так понятно - в парке ни души.
Его русло обмелело столько декабрей назад,
Сколько память милосердная решит.