Скрип сапогов о мокрый белоснежный снег,
Холодный треск хрущёвок, бетонное молчанье
Оживлено заразным хохотом и чей-то громкой бранью,
Пока я пальцами в кармане сминаю магазинный чек.
Я неспеша иду, держу одной рукою рафинад,
В другой несу пакетик пряников с начинкой.
Вхожу в квартиру, тихонько открывая дверь с запинкой,
На тумбочку сдаю ключи, как драгоценности в заклад.
Рассыпан чай по кружкам, лежит порезанный лимон,
Пока мой чайник в гордом одиночестве сгорает на костре,
А пряники хозяйственно расселись на столе,
В домах напротив кто-то курит, без куртки выйдя на балкон.
Весь двор услышит в тишине, где безустанно сыплет снег,
Шаги людей, которые, держа за пазухой котят руками,
Идут домой с улыбкой на лице, румяными щеками
Кормить причину своей радости и ей устраивать ночлег...
Как счастливы они: которые сейчас из миски лакают молоко,
И те, что с нежным трепетом за этим наблюдают,
В отличии от нас, что поздно вечером на кухне запивают
Чаем сдобу, в то время как на сердце пусто, тяжело.
Я выключаю свет и ткань гардины дёргаю рывком,
Хочу уже заснуть под храп напившихся соседей.
И, повернувшись к стенке, чувствую сквозняк спиной -
Укроюсь пледом посильнее и наконец забудусь в бреде.