Про ОБОРГИС и меня
Нас объединяет шизотипичность. ОБОРГИС самое шизотипическое литобъединение Ростова. Когда-нибудь мы окончательно свихнёмся, нас посадят в психушку, а поэт Бородин будет носить нам передачи. Он среди нас самый здоровый. Но потом, конечно, тоже свихнётся.
Объединятся сегодня стоит ради того же, ради чего всегда - забухать, потусить, обосрать коллег. Тут главное - не начать писать манифест. Мои товарищи как нажрутся, так сразу начинают писать манифест. Я стараюсь этому препятствовать — чай не маяковские. Раньше надо было писать манифесты, лет примерно на сто. Щас это уже как-то глупо, щас имеет смысл только бухать и плакать. Стихи при этом писать не обязательно. И даже нежелательно. Вообще, в этом плане я идейный последователь старинного ростовского общества ничевоков. Они считали, что лучше ничего не писать и даже написали про это манифест. Но, конечно, не справились с поставленной задачей, не остановились на манифесте и написали ещё кучу всякой хрени. Ещё, говорят, замечательный поэт Н. Олейников жизнь положил на то, чтоб ничего не написать. Но даже у него ничего не вышло. Мы тоже не справляемся, пока что даже с рифмами завязать не можем, хотя очень стараемся. Но я надеюсь, что наши творческие потомки смогут реализовать эту прекрасную идею и таки ничего не напишут.
Ладно, это я гоню. На самом деле я не думаю, что не имеет смысла ничего делать. Не имеет смысла создавать произведения искусства. Потому что их и так уже до чёрта, надо погодить, пока хотя бы часть придёт в негодность. Имеет смысл разве что самому быть произведением искусства. Или хотя бы мемчиком. Но это ни в коем случае не манифест. Никаких манифестов. Это моё частное мнение для личного использования.
Вообще, я хочу быть как Слава КПСС. Но получается плохо, потому что он молодой пылкий рэпер, а я пожилая тётенька, не превозмогшая постмодернизм.
Ещё, когда ты тётенька, то тебя часто не принимают всерьёз и обзывают твою поэзию женской. Ну, типа, есть просто поэзия, нормальная, а есть женская. Ну вы поняли. Есть один скульптор, он вырезает из дерева портреты известных людей. Ну и вот как-то он вырезал из дерева фигурки известных русских писателей и поэтов, стопицот штук. Ну и все мужики там в костюмах, с бородами и подчёркнутой индивидуальностью. А Ахматова с Цветаевой голые, одинаковые и с сиськами. Хотя, по свидетельствам современников, у Цветаевой не было никаких сисек, бох не послал. Но скульптор всё равно их ей привесил. Короче, если у тебя есть сиськи, то всем насрать, чо ты там написал. Главное - сиськи. Личность — это мужик, а баба — это сиськи. Поэтому я стараюсь, чтоб у меня не было сисек. Но получается плохо, они есть, даже если их нет. Но ОБОРГИС, кажется, считает меня мужиком. Однажды они даже позвали меня в мужской туалет поссать. Это было так мило, я аж прослезилась.
Я с детства очень любила ОБОРГИС за шизоидность, приходила на все их выступления и вела себя там непотребно, отвлекая на себя внимание аудитории. Другие поэты и музыканты, которых я тоже любила и от большой любви жгла на их концертах, были такому не рады и сдержанно гнали меня в шею. Но ОБОРГИС поступил практично, меня приняли в коллектив и теперь я веду себя непотребно внутри, привлекая внимание к ОБОРГИСу. Думаю, это было очень верное решение.
Я тусю с ОБОРГИСом ещё и потому, что это мои основные читатели. Про что я вообще пишу, понимает от силы человек семь (я в их число не вхожу) и в основном это как раз ОБОРГИС. Я считаю, что это не круто, стихи должны быть доходчивыми. Вся вот эта элитарность от недостатка мастерства. Но раз уж ты такой инвалид, недоступный широким массам, нужно держать специальных людей, что они тебя понимали. А то вот один раз я написала политическую сатиру, но не знала об этом, пока мне не сказала подруга-литературовед. Быть непонятым в принципе грустно, а если ты ещё и сам себя при этом не понимаешь, то вообще жопа. Нам остро не хватает штатного литературоведа. Но поскольку понимать нас на профессиональном уровне забесплатно никто не хочет, приходится собираться группой и кустарно понимать себя самим.
Я пишу очень грустные и трагические стихи. Но поскольку я при этом использую смешные слова, люди думают, что мои стихи юмористические и ржут над ним. Это очень бесит. Вообще люди очень тупые, не врубаются в скрытый смысл, не считывают сарказма и читают жопой. Я знаю много таких, которые считают «Похороните меня за плинтусом» весёлым юмористическим произведением. Чего уж мне после этого ждать. А ОБОРГИСы всё правильно понимают. Ну, правда, тоже ржут. Но понимают. Ну, по крайней мере я на это надеюсь.
Какие-то акции, конечно, были, но я их не застала, потому что я в ОБОРГИСе сравнительно недавно. А щас ОБОРГИСы уже старые и больные. Я, конечно, пытаюсь их тыркать на подвиги, но получается плохо, потому что я тоже старая и больная. Вот мы недавно хотели закрыться в туалете коммунальной квартиры и читать оттуда стихи, что-то символизируя. Но в итоге надорвались не начав. Ещё мы хотели поехать на хутор, где родился замечательный поэт Н. Олейников и докопаться к местным жителям. Но как вы думаете, чем всё закончилось? Вот именно!
Иногда мы играем в обэриутов. Бородин переодевается Заболоцким, Уколов переодевается Хармсом, а Афанасьев — Кафкой. Потому что он на него похож. Я переодеваюсь замечательным поэтом Н. Олейниковым, потому что кем же ещё. Колоколов и Губенко при этом обычно не присутствуют, поэтому они никем не переодеваются. А могли бы. Кто-то скажет, что мы больные ублюдки. Возможно. Старые больные ублюдки.
Про меня
Допустим, Катя Бессмертная (она же Кунигунда Аусвайс, она же Рашель Майорова, она же Александр Соколов). Годы жизни не скажу, тогда все узнают, что я старая. Родилась в городе Шахты и до сих пор не попустило. По образованию я журналист и даже лет шесть им проработала. Но потом надорвалась, защищая угнетённых пенсионеров от произвола работников ЖКХ. Теперь работаю парикмахером и немножко стэндап-комиком.
Публикаций и изданий у меня нет. Всё потому, что я никак не определюсь с псевдонимом. У меня их то ли четыре, то ли шесть, и ни один не подходит. Как публиковаться в таких условиях? А издаваться меня душит жаба. Бесплатно-то никто не предлагает. Но я надеюсь, что когда я умру, мои товарищи скинутся и издадут мой посмертный сборник. За который мне не придётся платить. Может, даже с картинками.
Вдохновляют меня запрещённые вещества и прекрасные юноши. Но, поскольку запрещённые вещества запрещены, а прекрасных юношей в Ростове сразу убивают, если только они не успевают переехать в Петербург, я постоянно сижу невдохновлённая. Пробавляюсь коньяком и гей-порно, но это всё не то. Ещё я люблю душистый горошек. Это такие цветы.