Дни идут, но всё так же вина горька,
И не лечится алкоголем.
Я послушная глина в твоих руках –
Оживлённый заклятьем голем.
Холодны и размыты мои черты,
Слышен в голосе шорох щебня.
Я лишь кукла твоя, у которой ты
Просишь каждую ночь прощенья.
Прикажи улыбнуться, взглянуть, обнять –
Я всецело во власти слова.
Ты зовёшь – и твой голос ведёт меня,
Словно дудочка крысолова,
Из пугающей, пахнущей тленом тьмы
В серый сумрак знакомых комнат.
Это замкнутый круг для двоих, но мы
Не желаем об этом помнить.
Мир к утру осыпается, как песок,
Возрождаясь к заре вечерней.
Мне же слышится сквозь беспокойный сон,
Как вокруг копошатся черви.
Это гибельный путь, но иначе нам
Не вернуть то, что мы сгубили.
Ты тоскуешь по мне, и тоска черна,
Как земля на моей могиле.