Хромой, безногий, в чёрном свете,
В кануне жаркого огня,
Он помнит, что мы были - дети,
Что был один, и был «лишь я».
И знания впадают в топку,
И кровь по телу не бежит.
Ему - легко, ему - задорно,
Он уж не дышит и лежит.
Он сладострастно не посмотрит,
Не закричит любимой вновь:
«Я был с тобой! Не был надломлен!
Ты - моя жизнь, ее любовь!»
Он краем глаза не заметит,
Заманчивые взгляды дам.
Парализован. Дышит смерть им.
А он горит, как Нотр-Дам.
И свой любимый цвет зелёный
Он никогда не различит.
Он не нарядит уже елку
И в марте не разоблачит.
Не поклянётся сыну в правде,
Не даст надежды и мечты...
И сын ему лишь скажет: «Папа,
я - жив, а значит жив и ты»...