кружка стоит, разинув череп к небесам
в штукатурных облаках меж трещин
с солнцем в плафоне
сколько её ни проси взглядом
у неё не появится рот
который бы рассказал
добрую сказочку на ночь
а в полночь
она шепчет мне
пчелой, подсолнухами
на своём боку
сгустками серой памяти
на ручке
она превращается в белую
керамическую сову
и расправляет крылья
оседлав её
лечу далеко-далеко
где она наполнится чем-то
возле дома улыбающегося мне
трухляво
туда, где слышен финский эпос
меж озёрных губ