Глава из книги стихов
Поэта Валентина Соколова
" Глоток озона"
* * *
Я у времени привратник,
Я, одетый в чёрный ватник,
Буду длиться, длиться, длиться
Без конца,
За вас молиться
Не имеющих лица
1960-ые
III.Я ВОШЁЛ В ПРОТОКОЛ, А ОБРАТНО НЕ ВЫШЕЛ...
________________________________________________
***
Подвожу базу,
Как прожить без
Бед.
Скользит по глазу
Тёплый солнечный свет.
Мы живём вместе.
Долго нам жить
Вместе - мессу
Дьяволу служить.
Кесарево - кесарю,
Нам - наш корм.
Больше нужно слесарю
Выполнять норм.
Обживаем норы.
Больше строим нар.
Дранкой крыши кроем.
Ждём, когда пожар
Выварит лохмотья
В жёлтом кипятке...
1964
***
Вы думаете, всё уже,
Вы думаете, у'же круг,
Вы думаете, ужин,
На стол из чёрных рук
Поставленный, уже остыл,
Вы думаете у'же.
Вы думаете, меньше сил
На стол кровавый ужин
Поставить. И по Сталину
Ногами топоча,
По Сталину, поставленному,
О радости крича,
Мы побежим, и у'же
Тот чёрный небосвод,
Мы побежим, и ужас
Огнём лицо зальёт.
1964
***
Одна шестая
Земли
Обросла волосами седыми.
Волчья стая
И тишина
И нет им числа -
Людям с хваткою волчьей.
Обтянут решётками
Душу синюю
И задушат...
Земля - барабан.
Подмётками бить
О чёрный экран,
Подмётками грохать,
Бегать, смеяться, любить...
Любить не дают.
Обтянут решётками
Душу синюю,
Синюю-синюю
И задушат...
1964
***
Все церкви на меня в обиде:
Не в них я отыскал Христа.
Я из окна тюрьмы увидел,
Как набухала высота,
Как высота текла по почкам,
Дарила ветви небу глаз;
А за окном рождался ветер -
Продуть огнём холодный час,
Согреть...
И рядом с несогретыми
Я языками шевелил
Огня.-
Холодными руками
Касались женщины меня.
Смеясь, читал у них в ладончх,
Совсем не нёсших высоты,
Нерасторжимость судеб наших
И шёл в безрадостную осень
Дыханьем согревать цветы.
1964
***
На четыре косточки
Поставили её
Голой встать на корточки
Заставили её
И не так уж сложно,
Не пришлось упрашивать
Аппетитно сложена,
Многих прочих краше
И пошла со сволочами
Дева чёрная ко дну
Каждый пьяный зол очами...
1960-ые
***
Подрежете колоду,
И вот вам я - король.
Как в зеркало, как в воду,
Смотритесь в мою боль.
Был мальчиком, был мальчик,
Плясал на ножке одной,
Но что там маячит
Высокою стеной?
Украшено это здание
Таким огромным замком.
Мне сташно, мне страшно,
Я с этим домом знаком.
Сиреневыми знаками
Глаза рассечены.
Войди и стань серебряным
От горькой седины.
Подрежете колоду,
И вот вам я - валет.
И кланяйтесь колодцу,
В котором влаги нет.
1964
***
Мы все нараспашку
Не зря на нас пашут
Новей бы рубашку -
Влюбился бы в Машку
Из тех, что мне машут
Машите, машите
Бродяге вдогон
Машины, машины,
Дороги, дороги
Машите, машите
Бродяге вдогон
Вам скоро придётся
Мне кланяться в ноги
Ноги изрезаны
Вашими мужьями
Решётки железные
В этой каменной яме
Мужья ваши кроткие
Воркуют, как голуби
Решётки, решётки
Над бледными, голыми,
Злыми телами
Решётки железные
В этой каменной яме
Решётки железные
1960-ые
***
Удирая от вас, догоняющих,
Вижу: рай проступает в товарищах
Удирая от лающих псов,
Заползаю в глубокие дыры
Бег мой буйный по кругу часов
Забеременел ангелом мира
Проступают античные ценности
В постепенности всех степеней
Мы герои на синих ступенях,
Озарённых сверканием дней
А товарищи лают, и маков
Щедро цвет выделяет росу
Человек, говорят, одинаков
Проступает симфония знаков
В человеке - в волшебном лесу
И спешит прочитать партитуру
Невидимый пока дирижёр
И стремятся холодные реки
С гор
Дать людям уверенность гор
1960-ые
***
Край мой, край мой кумачовый,
Небогат ты калачами,
У ворот твоих начальник
День и ночь звенит ключами.
Стал иным твой сын Василий.
В поле синем васильками
Ищет он тебя, Россия,
Крутозадой бабой сильной -
Мять голодными руками...
Время выдвинуло принцип.
Отрицать его опасно.
Даже герцоги и принцы
Палачами стали красными.
Молодёжь, свихнувшись разумом,
Стала дьявола разумнее.
Посадить бы их на нож
На широкий Стеньки Разина,
Этих чахлых в узких брюках,
Этих сытых в юбках клёш!
В институте учится
Эта каракатица.
Плоскость дня взметнётся круто,
И покатится, крича,
Эта хитрая когорта
От плакатов, джаза, спорта,
От заветов Ильича.
Не могу спокойненько
Хоронить покойника.
От минетчика до ****и
Все вы мне родные дяди.
Знаю запахи трусов ваших,
Ковырялся в ваших щах и кашах.
Приходил к вам сам, похож на лошадь,-
Кушать ваши бураки,
Любоваться на жилплощадь,
На углы и потолки...
И когда на пику взгляда
Рожи помножались,
То была и боль и радость,
И любовь, и жалость.
Против вас мне с автоматом
Погулять придётся:
Я помножу вас на вес
Моей пули-умницы -
Веселитесь,
улицы!
1960-ые
***
Разные мы, грязные мы,
Грозные мы у тюрьмы в объятьях
Души в соцветьях, тело в лохмотьях,
Взгляды в туманах тьмы
Влюблённых
Нас не ждут на полянах цветы
Опалённые рты
Не цветут велеречием
И нечего ждать от людей искалеченных
Особенной теплоты
Труд трёт руками мозоли,
И люд живёт, как на вокзале
Ждут, чтобы где-то сказали
Что-то о воле
Печали
Наполненный кубок
Хватают голодныеигубы
И тают влюблённые взгляды
За кромкой стальной ограды
Улетают туда,
Где звезда им приснилась
И не живут тем, что здесь
И даже у Бога не просят милости
Не говорят: дай нам днесь
Разные мы, грязные мы,
Грозные мы у тюрьмы в объятьях
Души в соцветьях, тело в лохмотьях,
Взгляды в туманах тьмы
1960-ые
***
А вместо ран вам - ресторан
И властный жест, как жесть.
А нам, баранам, - наш барак,
И нечего нам есть.
Тебе, барон, дадут батон
А на батон - повидло,
А нам, баранам, - срок, и стон,
И крик:"Работай, быдло!.."
Тебе, барон, дадут погон,
Погон и партбилет,
А нам - столыпинский вагон,
Раз в сутки туалет.
Всю жизнь воспитывают нас
Бироны илиль бароны.
Им по душе рабочий класс,
Закованный в законы.
Она в семнадцатом году
Ходила в куртке кожаной,
Вот эта птица какаду
С душою обмороженной.
Но год семнадцатый забыт,
Затёрт и заболочен,
Гвоздьми и пулями забит,
Крест-накрест заколочен.
Тебе, барон, дадут погон,
Погон и партбилет,
А нам - столыпинский вагон,
Раз в сутки туалет.
1960-ые
***
В узловатых развилках
Этих каменных гряд
Жизнь свою ты разбил как
Сиреневый сад
Умирать мне в тюрьме
На заплёванных нарах
В этой каменной сумке
Я как молнца кусок
Пью из каменной рюмки
Дня серебряный сок.
На высокие стены
Тень моя упадёт
Жизнь уйдёт постепенно
Постепенно уйдёт
А не лучше ли сразу
От удара ножа
Выпить белое море
В темноте этажа?
В узловатых развилках
Этих каменных гряд
Жизнь свою ты разбил как
Сиреневый сад.
Изолятор 1960
***
Нет врагов - одни попутчики.
Никого и бес не путает.
Только стонут в тюрьмах мученики,
В телогрейки ноги кутают.
А Москвою - барин с тросточкой,
Трость - с тяжёлым набалдашником.
За границу выгнал Троцкого:
Посчитал чужим и страшненьким.
Комсомолкой стала барыня
И, надев платочек ситцевый,
В ухажёры ловит баловня
Из сотрудников милиции.
Все давно перековались
И, сломавши наковальню,
Головами раскивались,
Приглашая гостя в спальню.
Нет врагов - одни попутчики.
Никого и бес не путает.
Только стонут в тюрьмах мученики,
В телогрейки ноги кутают.
1960-ые
***
Брови чёрные срослись.
Мысли чёрные срослись.
Тени чёрные вечерние
На совет сошлись
Военный
И несли руками длинными
Профиль ночи на стене.
В объективе чёткой мысли -
Фотография вселенной.
Мысли чёрные срослись...
1960-ые
***
На расправу жидок ты
Всё пощады молишь
Крови красные цветы
На грудь не приколешь
Так девизом стало ждать,
Ждать неясных перемен
И животной жизнью жить
Меж тюремных стен
Подойдёт к вам дядя плотный,
Дядя потный от жратвы
И пометит знаком сотым
Купол бритой головы
И уже бежит вприпрыжку
Раб отдать своё лицо,
Дать листать лицо, как книжку,
Неживым глазам глупцов
А за ситец в крапинку
Или старые часы
Раб целует папеньку
В ручку и усы
1960-ые
***
Это страшное здание
На окнах - ржавые полосы
Здесь выполняют партзадания,
Рвут ногти и волосы
Здесь от боли ревут -
Кровью радугу вылить
Здесь лицо твоё рвут
К протоколу пришпилить
Я вошёл в протокол,
А обратно не вышел
Подымал частокол
Копья чёрные выше
1960-ые
***
Здесь в каждом квадрате дьявол
Здесь в каждой клетке зверь.
А я вот всю жизнь здесь проплавал.
Какое бескрайнее море
Плескалось в тюремную дверь
Какая красивая роза
Средь каменных волн распускалась.
Теперь мне пора бы и в отпуск -
Довольно скитался моряк.
На выгнутый к радостям берег
В мечтах своих скромных высаживаюсь.
Но время велит быть на страже.
И снова кинжальным огнём
Встречают меня пулемёты,
Дорог бесконечные ленты
Скользят над расстрелянным днём.
1961
***
Когда в девятнадцатом
Тебя повели на расстрел -
Меня взгромоздили на дыбу
В моём шестьдесят втором
Я встрече с тобою рад
1960-ые
***
Я ещё не вырос
Я всё ещё мал
Я никак не вырвусь
Из одежд ранних
О как много в этом поле
Тяжело раненных!
О как много крови лили
Эти пули зря!
Голубые чертит линии
Мёртвая заря
Кто нам вспомнит их фамилии?
На каких ещё поверках
Этих лиц печальный строй?
Чёрным пугалом начальник
А над ними время строит
Голубую свою церковь
Кто нам вспомнит их фамилии?
1963
***
Пулю в лоб вгонит,
Чтобы крепче спать -
Выкинет ладони
Ярких звёзд ждать
Разве это выход -
Выехать туда,
Где совсем тихо
Плещется вода?
1963
***
Всё красивое кроваво
Дней весёлая орава
Прокатилась под откос
Здравствуй, матушка Россия,
Я люблю тебя до слёз
Говорят,ю тебя убили
Для меня же это бред
Знаю я, что без огня
Не бывает света
Голубой высокий свет
За собой ведёт меня
И приду я к той стене
Где лежат твои сыны
Кто-то вырвет автомат
Из-за спины
Твоим сыном честным, чистым
Дай мне встретить этот выстрел
1960-ые
***
Постарел, осунулся
Не танцую яблочка
Так чудесно изолирован
От всего ненужного
На холодных этажах
Сплю спокойно на ножах
Столько вытянули жил -
До луны тех струн хватило б
Я бегу, за мной по следу
Люди, лошади, собаки
Всё затем, чтоб в дальнем буйном
Не звенеть мне звонким бубном
Как земля преобразилась!
Человек идёт и светится
Разве это так уж мало -
Наяву увидеть Бога?
В этом таинстве я с вами,
Сердцем с вашими глазами
И когда меня толкают
Лоб разбить у линий ломаных
И бегут за мной по следу
Люди, лошади, собаки,
Я готов открыть вам небо
Золотым ключом надежды.
1963
***
Весь из серых закорючек
Вырастал нелепый день
Подрастал и Ванька-ключник -
Факел крови в бороде
Дымной кровью обожжён
Приучал меня к труду -
Вознести над красным дымом
Пятикрылую звезду,
Сумасшедший строить дом
Без дверей и без окон,
Чтобы едкий красный дым
Разъедал глаза икон
Ванька-ключник, Ванька-ключник
Хватит уж, побаловал
Посмотри-ка: на крыльцо
Новый день пожаловал
Факел крови в бороде
Погаси - не в моде он
Посмотри, какие звёзды
Встают над Россией!
1960-ые
***
Я ослеп от синих ламп
Боли,
И от ваших чёрных лап,
"боги!"
Там, в холодных казематах,
В тех домах казённых,
Как шары, катались в лапах
Головы казнённых.
Я ослеп от тех шаров
По могилам-лузам.
Я оглох от тех шагов
По кровавым лужам.
1960-ые
***
Ступени коробились
От веса их тел
Здесь каждый сукин сын
На землю давит плотью
Ступени висели
Над той крутизной
Внизу зеркала
В синих запахах Потьмы
Ладони коробились
Ладонь, словно бабочка,
Летела сквозь ночь
Подругу найти
1960-ые
***
У нас весело
Гитара в жёлтые круги,
В синие - махорка
Вошёл человек - семьдесят серебряных лиц,
А одно деревянное - в профиль:
Нары судорожно просунулись рёбрами
В свет окна
1960-ые
***
Стены вращались
Известковою мельницей
Руки и вещи
Мелькали, как молнии
Жили мы молча
Зачем эти речи?
Молча друг с другом
Глазами прощались
Стены вращались
Их делали выше
Руки рабов,
Обагрённые кровью
1960-ые
***
Нам разбить не дано немоту,
Словно клетку - птахе.
Друг Синявский, подсини красноту
До багрового страха.
Страшно много посеяно
Было красного семени.
Срок надежды истёк.
Из кровавого семени
Выполз чёрный цветок.
1960-ые
***
Я бы тоже смог на воле
Быть врачом, быть инженером
И в такой завидной роли
Для других служить примером.
Мной тогда бы мать гордилась:
Сын партиец, сын в почёте...
Может быть, сильнее б билось
Сердце в пламенной работе.
Только мне не нужно это.
Жизнь прожить хочу я честно.
Мне и в лагере не тесно,
И в тюрьме хватает света.
Я солдат, и не в обозах
Я иду навстречу бурям.
Я поэт советских тюрем -
Не могу писать о розах.
Я приветствую восстанье!
Враг застоя, враг упадка,
Я приветствую восстанье!
Так поэт всегда образчик
Красоты нестройным толпам.
Я пройду по сонным ОЛПам*
Как бунтующий отказчик.
Я Советам буду вреден
Даже тем, что существую.
Даже тем, что болен, бледен,
Я пою и торжествую!
1960-ые
***
А во всём остальном,
Наплывающем извне,
Я уже в коммунизме,
Дорогие товарищи.
Осторожно:
Окрашено кровью
Моё лицо.
Я породнился кровью
С вашими кулаками,
Господа коммунисты
1960-ые
***
Я родины сын
И это мой сан,
А всё остальное - сон.
Весом арестант во мне,
Живёт в моей стране.
Всегда от голода пучит
А сердце скачет, стучит и хочет
Того, что молодо.
В небеса
Колесом
Катиться моей стране -
Дьявольской колеснице.
И мне катиться,
Взмахнув рукою зелёным лесам,
Очутиться в стране бессонного
Стенами, станами, стонами
Стану я смещённым в сторону,
Возмущённым экранами будней
Ранами, стаканами винными
И длинными любовными романами
Грозя грозе,
Грозы разбрасывая,
Вижу я массовое
Слезе служение
И заклинания твержу,
Стоя на своец поэтической стезе
Так я служу родине
Я родины сын
И это мой сан
А всё остальное - сон
Арестант политический,
Служу ножу и тачке
Не очень запачканный
Стихи свои слагаю
И ругаю -
Зык из домзака -
Звяканье оков,
Большевиков лики правящих
И в колонках газет официальных
Нет моих орущих стихов
Так я служу родине.
1960-ые
***
На съезде в цитатах по грудь
Оратор, увы, не утонет.
На избранный партией путь
Страну чуть живую погонят.
И вот уже, как от погони,
Столыпинский мчится вагон
На север, и суйте ладони
В полнеба огромный огонь.
А там и мамаша заплачет:
У сына чахотка, цинга...
Становится меньше нас. Значит,
Подарит вам город тайга.
Приедут сюда новосёлы:
Не строят они новых сёл,
И наше кирпичное соло
Присвоит себе комсомол.
Одних зароют под шпалой,
Других по шпалам в тайгу
Погонят на лесоповалы -
В ненастье, в чахотку, в цингу.
1970-ые
***
В сумашедшем доме
Плаваю, как рыбка.
В чёрном водоёме
Плаваю, как рыбка.
Улыбаюсь робко.
Мир - в меня вошедшим.
О, как много чёрных чар
В доме сумасшедшем!
Вы ли меня выловили,
Вытянули в стороны,
О, чёрные вороны,
Чёрные вороны?...
1970-ые
***
Я давно уже не тот,
Сердце вовсе не скала.
Проступает на лице
Соколов, скаля.
С корабля убрали парус -
Шёлк тончайшей вышивки.
В цирк хожу и в бане парюсь
И глотаю вишенки.
Валентин Зэка напишет
Вам картину "Ай, люли!"
На сто метров станут выше
Ниже ставшие кремли.
За большую денежку,
Выданную кассами,
Можно душу выдавить
Красными колбасами.
Посмотрите: на столах,
Мной для вас расстеленных,
На бутылочных стволах -
Не глаза ль расстрелянных?
Да, они. В Христово тело
Вилку гнать вам, мальчики.
Встречу вам бегут огни
В ваши злые пальчики.
Каждый клинышек двояк.
В каждом остром клинышке
Тихо ангелы стоят
С золотыми крылышками.
Ну, а я уже не тот,
Сердце вовсе не скала.
Просиупает на лице
Соколов, скаля.
1970-ые
***
Не выпускают из Союза,
Навеки к тюрьмам приколов,
Словно булавкою медузу, -
Терпи, Соколоа!
Терпи, птица,
Не для тебя Швеция,
А для тебя милицич
Наша советская.
Прошусь на отправку.
Начальник железный
Не вынет булавку:
В камере хезай*.
Ноги расставив -
К толчку змеёю члена -
Сижу, прорастаю
Мелодией тлена.
Смерть во мне каменная.
Птица тянет крылья.
Носится по камере
Белое бессилье.
А начальник из волчка**-
Глаза чёрная точка.
Ненависти из зрачка -
Пулемётная строчка.-
1970-ые
***
Они меня так травили,
Как травят больного пса.
Косые взгляды, как вилы,
Глаза, как два колеса.
А мне только девочку жалко:
Осталась среди собак
И смотрит светло и жарко
Во мрак.
Они меня переехали
Телегой ( больного пса! ),
И смех ли, весёлое эхо ли
Послали мне небеса?
А мне только девочку жалко:
Осталась среди волков
И смотрит светло и жарко
На быстрый бег облаков.
1970-ые
*хезать (тюр.)- оправляться
**волчок - глазок в дверях камеры
***
У меня на льдине
Холод обжигающий,
А из синих линий -
Сердца угль пылающий.
У меня тоска - искать,
Осваивать полюсы.
У меня тоска - таскать,
Рвать себя за волосы.
Тридцать третий год сижу,
Сердце стало адом,
Сердце стало кладбищем,
Стало мёртвым садом.
Тридцать третий год сиду,
Весь в железных полосах.
И северным полюсом -
Седины в волосах.
Значит, я обогатился
В заповедных сих местах
И не вниз, а вверх катился
В голубых своих мечтах.
Значит, я не зря сидел
С детских лет до седины
И от холода синел
На просторах ледяных.
Тридцать третий год сижу.
Сердце стало кладом,
Сердце стало клавишами,
Стало майским садом.
1980-ые
ЧЁРНЫЙ ЧЕРНЯХОВСК
ПОЭМА
В кумачовой стороне,
В нашей солнечной стране
Будешь мыслить зло и лихо
Против власти, станешь тихим.
Повезут, как на коне,
В Чернчховск на "вороне",
Где больница - как тюрьма
На округлости холма.
Где ты видел белых птиц?
В психбольницах?
Видел ты людей без лиц
В психбольницах?
Здесь больной, как голубь кроток.
Как тигрица, медсестра.
Здесь на окнахлес решёток.
Не палаты - карцера.
Словно с белою горой,
В коридоре с медсестрой
Встреча...Юркнешь в туалет
И сидишь, живой скелет.
Ждут, пока не заболеешь,
Чтоб - белее молока,
Чтобы сердце с молотка.
Вот такой аукцион.
И голодный рацион.
Телевизор по часам.
И тоска по небесам.
И придёт такая боль,
От которой завернёшься,
И на Библии клянёшься,
Что отныне ты король.
Был вчера ещё нулём,
Стал сегодня королём.
И, повенчанный на царство,
До могилы жри лекарства.
Со спеца* сквози на спец.
Вот и сказочке конец.
Принимай, сыра земля,
Короля.
С голубого корабля
Короля.
Побежит огонь, огонь,
Чтоб очистилась ладонь.
Чтоб глаза вовек не гасли
И сверкали мысли,
Жарь меня на постном масле.
Может, и зажарюсь.
Чтоб сверкали мысли ярче,
Лбом о тьму ударюсь.
А ещё страшнее тьма:
Может быть, сойду с ума.
Не сойдёшь, не торопись:
В сумасшедший дом
Закатилась твоя жизнь,
Стала чёрным льдом.
Для чего вам дурдома?
Чтоб страшнее стала тьма.
Чтоб страшнее стала тьма,
Чтоб скорей сойти с ума.
Не сойдёшь, не торопись.
В чёрный лёд одета мысль.
Сходит в кровь твою и плоть
Ночью плачущий Господь.
Это Он в тебе заколот,
Чтоб страшней и боль, и холод.
Все больничные палаты
Жеребцом проскачет врач.
Это врач или палач,
Вдетый в белые халаты?
Он назначит вам уколы -
Кровь сочится из шприца.
Человек заплачет голый -
Слёзы капают с лица.
От его лечения
Сердце станет льдом.
Хуже заключения
Черняховский дом.
Все считают нас нулями
В этой страшной чёрной яме.
Медсестра и санитар:
Что ни слово, то удар.
Дать захочешь оборотку**
Вмиг поймают за бородку
Старика, и старика
Колет нежная рука.
И к постели примотает
Санитар ремнями.
Человек здесь не летает,
В этом чёрном храме.
Дать захочешь оборотку,
Вмиг поймают за бородку
Бесноватого жреца -
Боль сочится из шприца.
Санитар возьмёт за глотку
Человека без лица.
Средь завёрнутых ходи -
Поневоле завернёшься.
На завёрнутых гляди -
Эта жизнь, как нож, вся.
А в себе копнёшься -
Не фиалки там растут.
Тяжело нам тут.
А позвольте вас спросить:
Вы за что сюда попали?
Здесь, как дождик моросит
В тихий скорбный час печали.
Вы за что сюда попали?
Может быть, вы за границу
Добивались выезда?
Иль лицо у вас - звезда
В пасмурные лица?
Кто посмел вас загасить,
Вы позвольте вас спросить.
1970-ые
*спец - специальный режим содержания
**оборотка - обратный удар
;