Обметал тропинку донник
Золоченой кисеей.
Голову склонил иконник
Над святою вереей.
Пишет кистью злые волны,
Ветр, тугие паруса.
Вывел бедного Иону
В пасти страшного кита.
Проявил душою небо,
Сердцем ангелов плеснул.
Жаль, что рядом с ним я не был.
Жаль, Ионой не тонул.
Не томился в чреве рыбьем,
Не был выблеван китом.
Знать, не вышел грешным рылом.
Знать, повенчан я со злом.
От того и нету крыльев,
В Бога верую тайком.
Окропило донник пылью
Взбитой резвым рысаком...
Голову склонил иконник
Над святою вереей.
Вверг в пучину вод Иону,
Заверти скрутив змеей.
Тьма дощечек за спиною,
Скорбных ликов череда.
Всех творил своей рукою,
Трижды каждого крестя.
И теперь нелегким делом
Рвет себя же на куски;
Покрывает доски мелом,
Сушит тиску на лубки.
Брат, творение святое,
Может я на что сгожусь?
Коль не вышел для иконы,
Слей с меня на тиску Русь.
Мажь, и пусть рука не дрогнет.
Бог рассудит и простит.
Русь во мне рыдает кровью
И, бесштаная, грустит.
Да и я совсем невесел.
Задремав за кисеей
Повода устало свесил
В реку месяц молодой.