Движение мне уже казалось невыносимым, но ещё более трудным было само время, которое обычно так ценно в виду своей невозвратности и невосполнимости, но которое сейчас было моим ужасно скучным и единственным другом. Время тянулось, как тугая липкая резина, а это самое движение хоть как-то ещё спасало. Я обходил корабль по двадцать раз на дню, количество пройденных километров в день стандартно превышало тридцать, сорок. По началу было много мыслей, идей, дисциплинирующих сознание занятий; книги, наука, фильмы, спорт в специальных игровых комнатах, где я перепробовал все командные виды и даже начал придумывать имена роботам, которые выступали за или против меня. Книги не закончились, но я от них просто устал, научные знания влетали бисером и проходили через мою голову, как решето, ибо совсем с трудом я мог восстановить в своей памяти что-то из узнанного и изученного пару недель назад, интересных фильмов не оставалось, а новых не было, с Земли не обновляли фильмотеку, так как связь с ней давно уже отсутствовала. Спорт, разве что только спорт, да и то, командные игры с роботами стали до боли предсказуемыми и утрачивали свой адреналиновый азарт. Мне становилось скучно, ужасно скучно и всё вокруг как будто бы обдавало мою душу холодком, да таким, что иногда появлялись мурашки безо всякой причины, кружилась голова и я просто не мог уснуть. Сначала терзали мысли, потом их отсутствие, а потом просто бессонница. Как же так вышло, что меня забраковали, что я не прошёл этот дурацкий анализатор жизни, - частенько вскрикивал я, злясь на себя, на всё и всех вокруг. Почему, чёрт возьми, за что, - бормотал я себе под нос, каждый раз обходя корабль и проверяя состояние колонистов в гибернации. Я знал, что система не умеет быть гибкой, что она словно молот, которая перемелет несогласных и выплюнет, даже не дав им насладиться жизнью, я знал, что этот дурацкий «целеполагатор» сделал очень много полезного для развития нашей цивилизации, но уничтожил меня и моё будущее. Я помню этот день, помню настолько отчётливо, как будто это всё происходило сегодня утром.
- Здравствуйте, пожалуйста, примите вот эту таблетку и прочитайте инструкцию перед самой операцией наладки жизненных целей, - всё вокруг было белым: стены, стойка за которой сидела миловидная девушка в белом и с белыми волосами. Она протянула мне белые бумаги, белую таблетку, изображая приятную красную улыбку. Я машинально улыбнулся в ответ и начал сбивчиво читать инструкцию.
Помню, помню, почти каждую буковку представляю перед глазами до сих пор, ведь я тогда нервничал изрядно.
«Данная операция направлена только на избавление вас от ошибок и не нужной боли с их последствиями, механизм достаточно прост, но очень эффективен. Согласно, наконец-то, всем серьёзным исследованиям психологии, биологии и отчетливому понимаю работы мозга, мы запустим в вашу голову «корректоров», маленьких умных частиц, которые определят по вашему генотипу, образу мышления, воспитанию, психоэмоциональным переживаниям - ваши цели, ваши сильные стороны и истинные потребности, которые сделают из вас, по-настоящему, счастливого и целеустремленного человека. Система распознает и направит все ваши задачи, и будет глушить плохие, лишние, неэффективные мысли и эмоции, чувства, дурные привычки гедонизма и прочее, прочее, всё то, что так часто может завести вас не туда, совсем не туда и растворить всю вашу жизнь в бессмысленном поиске смысла, а не целей, который очень многим был присущ до появления этой операции».
- Внимание, опасность, опасность, возможно столкновение, - гул стального голоса автопилота выбросил меня из воспоминаний. Степень угрозы, видимо, была достаточно высока, рёв стоял жуткий, всё освещение обратилось в кровяной цвет тревоги, поражая моё сознание своим мерцанием и стоном сирен. Я рванул в сторону главного кабинета, кабинета управления кораблём. Первый раз я увидел, как растерянно и нелепо могут выглядеть роботы, но самое ужасное было в том, что я не мог приближаться к управлению, что я, как «бракованный», сейчас был менее значим бесполезных роботов. Я всё-таки попытался, рванув к пульту, робот заблокировал мои позывы и усадил на кресло помощника капитана или навигатора, точно уже сказать сложно. Я сел. На экране было отчётливо видно, как огромный корабль шёл нам навстречу, вытянутый, со стальным блеском, беззвучной тенью и, видимо, совсем с другой культурой. Слишком уж их форма и дизайн отличались от нашей. Я молчал. Прекрасный стандартный протокол, что был создан людьми, весьма и весьма уверенными в своих целях, просто не работал, роботы не знали, как отвечать на очень даже банальный вопрос, который мы получили со стороннего неопознанного корабля. Я улыбался.
- Что вы любите? – именно такой вопрос звучал со всех возможных колонок, после того как полученное сообщение было обработано. Для меня было понятно, что цивилизация, с которой мы столкнулись прекрасно говорит на универсальном языке математики, ещё бы, подумал я, иначе они бы не оказались в пространстве Космоса. Видимо, сначала наш компьютер получил их математический шифр-переводчик, затем, уже понимая, какие слова и буквы означают цифры, наша система смогла обратить их послание в приемлемую для нас фразу, забавную фразу: «Что вы любите?».
Я продолжал улыбаться. Мне было хорошо известно, что теперь, согласно всё тому же протоколу, роботы разбудят основных членов команды, а пока ответят стандартной отговоркой согласно протоколу: «извините, работает неживая автоматическая система, ждите ответ от живых».
И именно это роботы и отправили, начав пробуждение капитана корабля и ещё пятерых его членов. Прошло не более пары часов прежде, чем я увидел весь этот коллектив на главном пульте управления. Я теперь уже сидел где-то гораздо дальше, ближе к выходу, не сильно обращая внимание на пренебрежение ко мне всех этих людей, только что проснувшихся и так рьяно ухватившихся за дело.
«Достижение целей», - таков был их ответ после внушительных трёх секунд раздумий.
Я засмеялся, рассекая всё это действо своим нелепым гоготом, мне было абсолютно всё равно, для них я был и есть прокажённый, ибо просто бракованный, ибо просто бесцельный. Я почему-то вспомнил тот день ещё раз, тот самый день, что сделал меня таким и эту внушительную инструкцию перед операцией и началом моего конца.
«Но, к сожалению, не все способны анатомически, биологически или даже генетически находить решение и строить настоящие цели для своей жизни, те самые цели, что реализуют потребности и дают покой любой душе кроме этих самых душ. В этом случае, что обычно составляет не более одной сотой процента, «частицы-контроллеры» начнут отторжение и погибнут, нанеся значительный урон человеку, а в редких случаях и смерть, но, как правило, это помешательство или лёгкие формы отклонения от общепризнанных норм поведения. Мы вынуждены предупредить вас, что в этом случае, вы будете стерилизованы и выделены в отдельную касту, касту бесцельных элементов».
И я помню, как тогда едва ли смогли меня вернуть к жизни, когда эти самые «контроллёры» решили, что я не способен. Я пролежал в больнице более года, пытаясь восстановить хоть каплю своего былого здоровья. Но это было только начало, началом всех моих трудностей и истинной боли. Потом, потом меня признали невменяемым для продолжения жизни в этом новом социуме и стерилизовали, ну, и затем уже сделали прокажённым и бессмысленным.
А теперь я улыбался, сидя где-то у самого выхода огромного зала космического корабля, куда я попал благодаря свои неординарным знания в области физики, химии, биологии, да и многих других наук, ибо, когда ты такой ты ищешь что-то более интересное, чем уже есть в существующей чуждой для тебя среде.
- Почему ты смеёшься, - спросил меня капитан корабля.
- Я не смеюсь, я боюсь, - ответил я, наблюдая как сообщение было подготовлено, но ещё не отправлено.
- Чего? – бросил он, вопросительно почти шипя, а я понял, что он чего-то боится сам гораздо больше меня, ибо слишком сильно в нём прыгало сомнение.
- Послушайте, я смею предположить, что в этом самом космическом пространстве может быть огромное множество разных цивилизаций, совсем разных, - пробормотал я и улыбнулся.
- И что? – с нетерпением, краснея произнёс капитан.
- А то, что саранча имеют лишь одну цель, очень красивую и нужную для того, чтобы её, этой саранчи просто становилось больше, невыносимо и несметно больше, - я продолжал бормотать.
- И? – капитан уже не испытывал нетерпения, он слушал.
- Так, а как вы думаете, что вам ответит на этот самый вопрос несметное полчище саранчи? – я уже не улыбался, чувствуя, как внутри меня закипает вся обида на всю эту ерунду.
- Что вы любите? - он повторил вопрос и уставился на монитор, - да, они ответят также, - исполнение целей, - он побледнел и, задыхаясь, уставился на меня.
- Ответьте просто: «жизнь ради любви, любовь ради жизни», и мы спасёмся, - я произнёс и замолчал, ожидая его реакции.
- Ясно, но это тупо и бесцельно, - он явно знал, что хочет и как, но сейчас был растерян и даже бесполезен.
- Как знаете, - буркнул я и пошёл в сторону своей маленькой капсулы, чтобы как обычно уснуть и не думать об этом страшном дне, об этой дурной операции и о своей бесцельности. Я разделся и лёг, включил общий экран системы и увидел ответ, и заплакал: «Да, да, мы любим, и любим мы жизнь ради любви, и любовь ради жизни».
Я улыбнулся и уснул.
SH