Славик был старше нас, многих мальчишек и девчонок лет на пять, но любил с нами всегда играть. Мы тоже любили с ним играть в испорченный телефон, в садовника и другие игры. Славик был добрый, весёлый, любил детей, хотя, был единственным ребёнком в семье. Отчим у него был тоже очень добрым, заменивший ему отца родного, которого он никогда не видел. Наши дома стояли рядом, я бывала у них дома, и Славик нередко сам предлагал мне покататься с ним на велосипеде, на раме. Сидеть было не очень удобно на раме, но я никогда не отказывалась, мы катались по дорогам нашего села, которое было не маленьким, а наша МТС (машинно-тракторная станция) стояла, как отдельный посёлок.
Когда я закончила пять классов, а Славик десять, он уехал в город и поступил в медицинский институт. Тётя Катя, его мама, и просила мою маму отпустить меня, чтобы помочь посадить картошку весной. Она лопатой делала лунки, а я бросала картошку из маленького ведра в лунку. Потом был вкусный обед, и за обедом тётя Катя мне и рассказала немного про войну, что она была молоденькой девчонкой, добровольцем, но не воевала с оружием, а была прачкой. Стирали бельё и бинты из марли, все окровавленные, потом их кипятили, дезинфицировали в хлорке и употребляли их повторно, так как готовых, аптечных, не хватало.
И смущаясь меня, девчушки, призналась, что полюбила на войне армянина, была любовь у них сильная, но он погиб, а она осталась беременная. Плакала о любимом, вспоминая его, а потом, в год Великой Победы и родился Славик, сынок, не похожий на наших, сельских мальчишек... Сам очень смуглый, а нос с большой горбинкой, но очень симпатичный парень. Я не замечала, чтобы мальчишки и старше нас, и ровесники, так тепло относились к нам, как Славик, к "мелюзге и "конопле", как называли иногда нас старшие мальчишки.
Больше Славика я не видела, его мама и отчим уехали из нашего села, наша семья тоже позже переехала в Казахстан, но от кого-то из знакомых слышала, что Славик стал хирургом. Осталось тёплое сестринское чувство к нему на всю жизнь.