Сад срублен и кирпичный дом снесён.
Болотные цветы? Застроено болото.
Вот-вот окончится и мой жизнепрогон.
А Лилин-то уже. И только фото.
В д[е]вяностых Лиля... Ох, она "челнок";
на родину, в Израиль, не хотела.
Зажили на Москве, но вышел срок —
коронная возникла тарантелла.
Их вирус вырос, вовсе не эмпат.
Зус, помнишь, хмырь, ты налегал на Лилю?
Не лапая. Как хвощ, как хват, как фат...
И бородой елозил по надкрылью.
Она чего-то там пыталась возражать.
(Из лучших мы семей. Мультиевреи.)
Но Зус учился. Зажимать всю стать.
И запах вышибать из платья. Шеи.
Амбрэ-букет Зус помнит до сих пор,
но он, увы, провалится в посмертье.
Полсотни лет. Короткий разговор,
а жизнь уже окончилась поэтья.
Сожгли останки или погребли?
А муж-вдовец? Он никому не нужен.
Осталось лишь подобие любви.
Но помнить нечем. След её завьюжен.
{Платформа Лось, улица Коминтерна, санаторий "Светлана", Джамгаровский пруд, город Бабушкин.}
Предтеча http://stihi.ru/2015/04/27/10377