(Быль)
День отходил. Тяжелый, ратный день.
Один из многих, озаренных кровью.
Гражданская пылала над страною,
все превращая в злобу, прах и тлен.
Брат шел на брата, разоряя род,
Отец - на сына с вилами в замахе,
коль у того алеет на папахе
Кумач, и прет он супротив господ.
Все, как у многих. Так же у Петра
В семье раскол случился в одночасье,
Когда увел с отцовского двора
его на волю красный призрак счастья.
Не беден был потомственный коваль,
Трудом и потом все в дому нажито,
Амбар зерном, и двор скотом набиты…
Но бунт давненько в сердце назревал.
Покинул хутор в сумраке, как вор,
Прослышав, что в Гремячей бьют казАков:
Буденновские красные рубаки
чинили пролетарский приговор.
С тех пор два года в «Петьках». Их обоз
Сопровождал дивизию по фронту.
Подковывал коваль коней без счета.
До конника- героя не дорос.
«Эй, Петька, мне поправь коня скорей!»
«Эй, малый! Поспешай! В атаку скоро!...»
И он ковал, с бывалыми не споря…
А сколько их легло среди степей…
Отходит день. Рука не держит хлеб –
Перекусить сподобился впервые.
На балки край влетели верховые,
У старшего из взвода взгляд свиреп.
«Эй, Петька, богу душу твою мать!
Ковал коня не далее недели,
сейчас подкова напрочь отлетела.
За саботаж могу и расстрелять!»
Петр подошел к тому, что говорил.
Сапожки - хром… Папаха на подбое…
Кавалерийский бог! Петру такое
Не выслужить в обозе, хоть умри!
А взводный кипятился не шутя…
Нагайкою пошире размахнулся…
Но вдруг в седле надломно покачнулся
и пал, ногой цепляя стремена!
Все замерли. Откуда враг стрелял?
Станичные ушли с полком казачьим.
А командир с коня на землю навзничь
Уже упал… И больше не дышал…
Костер в овраге тихо дотлевал
О нем забыл малец обозный Вовка:
Он чистил свою первую винтовку
и о папахе со звездой мечтал.