поэзия: не о вкусах спорят
06:00
Публикация номер 8677
прежде всего о том, что нынешнее состояние было названо сетературой, для меня, ещё и в том аспекте, что отличие новой словесности от старой, от собственно литературы, основано не только на завершении эпохи печати, книгопечатания, что позволило всем любителям словесности стереть практически грань между автором и читателем, когда желающий выступить публично со своими чувствами и идеями получает такую возможность без принципиальных ограничений, задержек движения к адресату, другому вообще человеку.
в некие "золотые" в кавычках годы советской словесности, скажем, в застойные семидесятые прошлого века полки книжных магазинов ломились от книг, в том числе - книг стихов, и, в частности, книг современных стихотворцев, было очень много.
пусть классики было меньше, чем требовали читатели, покупатели.
а фактически запрещённых и полузапрёщенных не было в открытой продаже.
и читатель покупал весьма неразборчиво, конечно, обычно известных, как-то зарекомендовавших себя и тиражируемых авторов, но также и брал "на пробу" тонкие книжки с именами неизвестными, причем - далеко не всегда и боле, чем далеко - с именами молодыми и новыми - обычно планы издательств формировались по лекалу писательского союза, и книжки даже в официальной прессе именовались "серыми", хотя когда доходило до конкретики, серых поэтов не называлось поименно, правда - жанр пародии расцветал, но какие бы ляпсусы ни показывал, например, Александр Александоович Иванов, каждого конкретного серого щадили, утешая его формулой, что плохого поэта не пародируют.
серая масса особенно в семидесятые довлела, и что для меня очевидно - именно эта соэзписовская массовка определяла состояние советской литературы, хотя критика и общественное и официозное мнение опирались на именитых, смешивая в кучу совершенно несопоставимые имена, как правило - генералов советской "поэзии", секретарей пительскиз организаций и иным образом пробившихся к публике авторов, часто реально имеющих свою массовую публику - как "громкие" поэты, Вознесенский, Ахмадуллина, Рождественский, Евтушенко и менее известные, но достаточно популярные - однако на книжных полках преобладали книги таких поэтов, которых покупали весьма неохотно, туго, а говорили о них много, так что преобладал тираж советских "генералов", и вся абсолютно неяитаемая и непокупаемая масса книг была капитальным фундаментом именно таких авторов.
существующая практика работы с новыми, так называемыми молодыми авторами, была открыто уродующей, извращающей суть поэзии, скажем, в издательских отказах, рецензиях, и на семинарах молодых литераторов, открыто смешивалось продавливание искажено понимаемой классики, в том числе и раннесоветской, открытое отрицание поэзии серебряного века, включая есенина, эмиграции, полное игнорирование, даже замалчивание андеграунда.
и тут довлел принцип абсолютизации соцреализма, причём, доводимый до абсурда, превосходящий идиотизмом самые анекдотические варианты, когда требовали от начинающего искать путь к читателю поэта посылать в космос пролетария, вообще - лакировать, лгать.
при некоем внешнем " либерализме " к верлибру, например, начинающих за верлибр ругали, обвиняли всерьёз в буржуазности и преклонение перед западом, имена поэтов зарубежных расценивались исключительно в меру их пуличного отношения к советскости, и молодым поэтам не просто закрывали доступ к изданию, но и почти открыто ставили на учёт в кгб и психушки.
таким образом, серая "поэзия", которую открыто осуждали, впрочем, как все явно негативное, на самом деле процветала не только на книжных полках магазинов, но и формировала уродливое лицо всей доступной читателю литературы, когда настоящие поэты дозировались исключительно для того, чтобы их подлинность оправдывала всю серую массу и дебилизм совковости, соцреализма, на что в первую голову и были использованы русские классики, уже без фальшивых снисхождений к аристократизму пушкина, но все еще с прочной классной позицией,
крах социализма имеет глубокие корни в революции и дореволюционным движении, но в восьмидесятые годы в области литературы кризис серости приобретает страшные черты, когда экономический и общесистемный кризис лишает серую массу средств к существованию, когда её гниение становится тлением возле пороховой бочки, где невозможно умалчивать имена подлинных поэтов.
но как социальная трансформация рубежа девяностых была лишь видимостью устранения социализма и утверждения демократии, так и в литературе "свобода" лишь утвердила доминирование серости как принципа, и до сего дня беспринципность "равноправия" соцреалистов и настоящих поэтов заствляет и широкую публику, и самодеятельных авторов, и даже хороших поэтов исходить их этого, совершенно позволяя подлинным поэтам отстраняется от вопросов и проблем кризиса соверемнной поэзии, делать вид, что отсутствие у поэзии общественного резонанса - это следствие некоего неизбежного общественного состояния, а не доминирование антипоэзии.
как бы ни представлялась общая картина современной сетературы бурлящей и позитивной, где много конкурсов, и проектов, - как бы ни поражала картина как массового творчества, так и массового чтения стихов, нельзя не заметить, что даже, скажем, такая вещь, как весьма массовая критика власти мало власть тревожит, и модераторы вполне неуклюже действуют в цензуре, - и здесь можно утверждать, что поэзия не имеет социального резонанса, все политические выступления определяются виртуальной механикой, почти стопроцентно зависят от западных враждебных подталкиваний, когда противники власти совершенно не понимают смысла свобод и прав, и реально полчинены лишь слциалнгй деструкции - поэзию, которая в целом есть бессмысленная серость, где подлинность есть лишь украшение, оправдывающая серость, а серость есть двуликий анус, с одной стороны поддерживающий нашу бессмыенную власть, а с другой - помогая врагам россии её разрушать.
такое состояние поэзией не исправить, но и то, что хорошие настоящие поэты совершенно согласны практически с эта состоянием, есть удручающий фактор современной россии.
03 февраля 2021 года примерно 07:00
***