Идя домой, израненную птицу
В пыли дорог охотник подобрал.
Насыпал зёрен и налил водицы,
Соорудил постель и мхом устлал.
Три дня она недвижимо лежала,
Не шелохнувшись, разложив крыла.
Казалось, будто вовсе не дышала,
Но сердце билось и она жила.
Три дня она глаза не открывала,
Он подойдёт, нальёт воды ей в клюв,
Но звуков никаких не издавала,
Как в бездну канув, крепким сном уснув.
Он шевелил её крыла несмело,
Что отойдёт – надеялся с трудом.
Но ранним утром вдруг она запела
И свет наполнил полумрачный дом.
Он продолжал потоками струиться
И, разливаясь по углам, мерцал,
И перья птицы начали светиться,
И дом преображённо засверкал.
Смотрел охотник и не верил в чудо –
Вся хижина сияла в их лучах:
«Скажи мне чудо-птица, ты откуда,
В каких была изранена лесах?»
Она качнула головой устало,
Открыла потускневшие глаза
И пела, пела, не переставала
И вторили ей чьи-то голоса.
И пение окутывало тайной,
И дивный свет всё озарял кругом,
И обладал красой необычайной,
Необъяснимой силой и теплом.
Откуда ни возьмись стрела влетела,
А с нею вместе ненависть и страх.
Стрела пронзила сердце и истлела,
А тело птицы превратилось в прах.
Стоял охотник в доме недвижимо,
Боялся к кучке пепла подойти,
А свет не гас, как будто бы незримо
Был тот, кто направлял его: «Свети».
Он тихо подошёл к немому праху,
Собрать останки, отнести во двор,
Похоронить поверженную птаху,
Чьё тело вражий поглотил костёр.
Он руку протянул, она дрожала,
Взметнула пепел воздуха струя...
Невероятно! Так же продожало
Сердечко биться, чудный свет храня.
19 февраля 2007 г.