По-праздничному стол накрыт,
И яствами он дышит вкусно.
Так почему же говорит
Мой ум душе довольно грустно?
Душа болит за день рождение?
Грустнее с каждым годом он.
Нахально старости вторжение,
Меняюсь, как хамелеон.
Февраль румянцем щёки красит,
Морозцем он блондинит волос.
По — детски ветерок проказит,
Подстроившись под волчий голос.
Он снежной пылью дует в очи,
Ведёт себя как Донжуан.
Как будто он влюблен, а впрочем,
Такой наказ зимою дан.
Зачем же думать так печально?
В любой погоде — благодать!
И для знакомства идеально
Тепло в морозный день познать.
Февраль взрослеет, пыл нежнее,
Ветрами стал не так колюч.
Приходит темнота позднее,
Ей неприятен солнца луч.
Есть смена в датах дня рожденья:
Как високосный год — зимой,
А нет его, весна спасенье,
Её мне первый день — Святой.
Меняюсь я, как и погода,
Характер словно карусель.
Рожденье раз в четыре года,
Чем мне не нравился апрель?
Взял, семимесячным родился
В последний день зимы ухода.
И всё же я всю жизнь гордился
Тем днём, что раз в четыре года.
Как и февраль, апрель по нраву,
Моя жена в нём рождена.
И пусть все месяцы по праву
Красой нам воздадут сполна!
Года бегут, меняя фон,
Хотелось лета, ждал зимы.
Украл треть жизни моей сон,
А может спас от кутерьмы?
Как будто бы вчера учили,
Чтоб маму, мамой называть,
А взрослым стал, уже просили,
Меня немного помолчать.
И всё — же я молчать не буду,
Завоешь, когда душу жжёт!
Не предавал, не был Иудой,
А вот с друзьями не везёт.
Анализируя ход жизни,
Я подвожу итог о том:
Хоть сердцем полюбил Отчизну,
Был почему-то чужаком.
А может быть судьба такая?
Её секретов не пойму.
Когда стремился к счастью Рая,
То натыкался на стену.
Как журналист хотел жить честно:
Писал, критиковал лжецов,
Тех кто стоял во власти местной,
Ради себя, всем врать готов.
Мир изменить стремился страстно,
Освободить народ от зла.
Как оказалось всё напрасно,
В суды дорога лишь вела.
В её стенах меня ругали,
За то, что власть порочил я.
За правду обрастал врагами,
Чужим быть выпала стезя.
А может быть, не из-за правды,
Людьми был многими гоним,
Не надо петь мне дифирамбы,
Я стал с рождения чужим.
Оставим в стороне браваду,
Помыслим трезво так сказать:
К тому же жизнь даёт в награду,
Истории плоды собрать.
Гоним судьбою и обласкан,
Без драмы сказке не бывать.
Вот в радуге нет чёрной краски,
И золотой в ней не видать.
А видит ли и слышит роды
Тот, кто является на свет?
Не отдавая дани моде,
Пришёл в мир этот, не одет!
Пусть в феврале морозы злее,
А я хоть гол, не защищён,
Всё же просился в мир быстрее,
И был в семь месяцев рождён.
Вот только маме врач сказал,
Что мне от силы жить три дня.
Я больше мамы не видал,
Она оставила меня.
Только коньки я не отбросил,
Хоть и закончилась зима:
Противился, кричал, елозил,
И покорилась свету тьма.
Минуты превращались в дни,
Тихонько добавлялся вес.
Не разбирая болтовни,
Я погружался в думы весь.
Отцу и маме — никудышным,
Хоть и зачат был в их любви,
Стал почему-то третьим лишним,
Чужим, хоть был свой по крови.
На самом деле как всё было,
Об этом ведает лишь мать.
Меня в утробе не убила,
Так что не стоит осуждать.
В палате рядом по соседству,
Лежала женщина, рыдала,
Давило камнем душу бедствие,
Она ребёнка потеряла.
Звучал, как гром на ясном небе,
Врача печальный голос к ней:
«Вам выпал в жизни тяжкий жребий,
Рожать не сможете детей».
И всё же план вдруг появился,
Забрать того, кто брошен тайно.
Как будто у неё родился,
Сынок больным и выжил странно.
Секрет Марии муж Георгий
При жизни так и не раскрыл,
И я прошёл путь жизни долгий,
Пока узнал, что был чужим.
Рожденья день неидеальный,
Ну, в — первых, не доношен я,
И брошен потому, что слабый,
Чужое для семьи дитя.
Хранитель — Ангел не оставил,
Водил за ручку осторожно.
И жить в Макеевку отправил,
Где было счастье так возможно.
Цвели сады, благоухали.
И даже терриконы шахт
Красу природы дополняли,
Пленяя сердце, ум и взгляд.
Над чудом этим возвышался
Священный, православный храм.
Кто верил в Бога, тот пытался,
Прийти и помолиться там.
Когда меня крестили, кто-то
Меня всё время искушал.
Хоть охранял Творец заботой,
Был мал, того не понимал.
Священник за меня молился,
Святой водой омыв, поднял,
А я на крест его мочился,
Как будто он меня пугал.
С рожденья вёл себя как барин,
И недовольство не таил,
Кричал и плакал, благодарен,
Творцу,я не был хоть жил.
А вот священник, зная Бога,
Поведал названым родным:
«К спиртному ждёт его дорога,
Вам нужен глаз да глаз за ним».
Как жаль, что я на крест написал,
Здоровьем как — никак был слаб.
Церковный поп без компромисса
Сказал, что буду пьянства раб.
Во всём и всюду нужна мера,
Только она покажет свет.
Если запью, потонет Вера.
На дне бутылки Бога нет!
Вот пью, к примеру, в день рожденье,
Алкоголизму раб не стал.
Напившись, знаю, поведение
Меня толкает на скандал.
А вот когда несчастье гложет,
Поможет алкоголь губя.
Любовью лишь Творец поможет,
Мне с верой победить себя.
Видать в Григорьевке не зря,
От Храма недалече школа.
Читать я начал с Букваря,
Стремился с детства к Ореолу.
Ученья свет, не губит тьма,
Оно зарядка для ума.
Укажет путь, увидеть свет,
Возник вопрос, ищи ответ.
Теперь той школы нет давно,
Продали, стала магазин.
Собраться в школе не дано,
И спеть о классе своём гимн.
Могу о школе сказать много,
Только поведаю чуть — чуть.
Фамилию ношу я Кириогло,
Хочу открыть вам ею суть.
Она кончается на О,
А украинской не назвать.
Кричали мне, друзья назло,
"Сам молдаван,а русский пять?»
Хоть и рождён был на Донбассе,
И мать в местах тех коренной,
Отец приезжий был и в классе
Я не для всех считался свой.
Отец был гагауз Молдовы,
Служил на шахте,так сказать.
А вот родня, была готова,
Из - за меня отца ругать:
Не знает свой родной язык,
Молчит как рыба, нет и слова.
А может быть он бунтовщик,
На нашу речь глядит сурово
Не говоришь на языке родном,
Национальность носишь не тех мест,
Для них всегда ты будешь чужаком,
Но только ты, не ставь на дружбе крест.
Пусть кто-то скажет — не родная кость.
Родная у Адама была с Евой.
Закон таков, что каждый из нас гость,
После греха не вечно жизни древо.
В рожденья день я поднимаю тост,
И он коснётся Божьего писания:
Вот Моисей был тоже в мире гость,
Но выдержать старался испытания.
Творец ему помог увидеть чудо,
Когда враги напали, творя грех.
Бог подсказал, — твоей победа будет,
Когда ко Мне подымешь руки вверх.
Когда он рук не опускал, то беды,
Вмиг исчезали, превращаясь в прах.
Над ним сияло торжество победы,
Из его сердца изгоняя страх.
Усталость всё же руки опускала,
И ждало поражение их всех.
Да, руки Моисею поддержали
Его друзья и обрели успех.
Подымим же бокалы в день рождения
За нашу крепость дружбы и почёт.
Не надо дружбы нам по принуждению,
Страна пускай величием живёт.
Хочу вас попросить — умерьте злость
И чужаков не надобно неволить.
Он как и вы, рождён был в мир, как гость,
И стоит нам всегда об этом помнить.