Мы едем-едем-едем.
Далекие края
проезжают мимо и вдаль,
такие далекие.
Я хотел бы,
но края далеки.
Перед самым рассветом тьма
сгущается в самый непроглядный мрак:
точно так же вспыхивает лампа,
перед тем как перегореть.
Я не вижу звезд: небесный медведь
залег в берлогу. Ему снится созведие Рыб.
Знаки сервиса проплывают в тумане
фресками прошлого века. Равновесный процесс
пропускания через себя новостей и невиданных ранее деревень
замыкается в кольцо: больше нет бесконечности впереди,
ведь ты здесь уже был.
Повторяющиеся узоры созвездий это все могли б подтвердить,
но их нет, так придется поверить, иначе никак.
И случайно включенный приемник наполнит несжимаемый полый объем
неизбежной новой волной.
На молчащей черной земле идеально гладкий след: это слик.
Верстовые столбы щелкают: тик.
Полоски извиваются, прерываясь.
Вон где едет, наверно, успеет к субботе.
Кто-то завтра умрет на том повороте.
Непонятен и извилист
путевой лист.