Он любил старый, крепкий бренди,
Она-запах шалфея, аккуратный воротничок.
Даже в запачканном, грязном сквере
Они танцевали, могли говорить ни о чем.
Каждый день им казался сказкой,
Они стали, как упыри -
Поедали друг друга устами и глазами, налитыми красной краской,
Пряча запачканные страстью тени от кровавой зари.
Душа их неистово верит,
Гложет, страдает и просит любви.
Никто и осознавать не смеет,
Что пробьет час, и он скажет :"молись".
Что же склонила ты голову, будто осина,
Над разорванной, старой рубахой его?
Почему не молилась,
Почему он, спутник жизни твоей, был не готов?
Ты же знала, могло так случиться,
Мог луч любви согревающей слишком жарко палить.
Перед смертию взора не надышаться, чувств не напиться,
Не уберегла, не спасла, не накрыла грудью заботливой -
значит смогла и убить.
Дуэль. Порох и крики. Выстрелы.
Задыхаясь от слез, бежит сквозь сугробы
Силуэт, нет, лишь тень девушки той, чья любовь была столь убийственной
Извергая мольбы о пощаде и стоны.
Ничего не осталось.
Есть лишь рубаха.
И память о том, как же глупо старалась
Поднять его, мечтая, чтоб вспорхнул он, как птаха.
Один год - совсем недолго,
Один год не стоит ничего.
Но о них обоих память уж давно вся стерлась
Крест. Утопленница. Дуэлянт. Запах шалфея. Деревьев стон.